Юноша сел на его место, не потрудившись объяснить, кто он такой и что делает. Вместо приветствия он жадно взял второй ломоть, который Эрнст-Хайнрих тоже приготовил для себя, разломил его на две части и тут же принялся поедать.
- Вина, - неразборчиво приказал он с набитым ртом.
- Я не знаю, где здесь вино, - возразил Эрнст-Хайнрих, и гость повернулся к нему, изумленно окидывая его взглядом с ног до головы. Он даже стал медленней жевать.
- Вот это да, - сказал он с пьяным восхищением, и Эрнст-Хайнрих тут же узнал его голос: это был сын барона. – Слыханное ли дело, слуга не знает, где вино! Вы все первым делом бежите к бочке, чтобы тайком полакомиться, пока хозяин не видит.
- Возможно, - согласился Эрнст-Хайнрих. – Но я гость, а не слуга. По крайней мере, пока.
- Гость? – сын барона опять высоко поднял бровь, словно Эрнст-Хайнрих сказал что-то крайне забавное. Похоже, это был его любимый жест. – Странный гость, который в одиночку полуночничает на кухне.
- Странный хозяин, который заходит в дом с черного хода, - парировал Эрнст-Хайнрих, сложив руки на груди.
- Уели, - засмеялся юноша. – Погодите-ка, мы что, знакомы, раз вы знаете, кто я? Память у меня в последнее время ни к черту, - Эрнст-Хайнрих слегка поморщился при упоминании черта, но сын барона этого не заметил. – Тогда приношу свои извинения. Я подумал было, что monpére опять сменил слуг. Он частенько это делает, чтобы никто не догадался, кто он такой.
- Такой?
- Угу. Я давно не заезжал в эту глушь. В большом городе жизнь бурлит, а здесь – стоячее болото, в которое как зайдешь, так вываляешься в грязи. Да вы садитесь, я сейчас растолкаю того бездельника, который должен был вам прислуживать, и он нальет нам вина, и мы выпьем за встречу. К счастью, на вино отец не скуп, не разбавляет.
Он снял перчатку и задумчиво потер костяшки пальцев, будто вспоминал о старой драке, и Эрнст-Хайнрих поспешил сказать ему:
- Я не пью неразбавленного.
- Нет? – бровь собеседника опять взлетела наверх. – Ну знаете ли, это никуда не годится.
Он решительно встал, слегка покачнувшись, снял с полки две большие деревянные кружки, в которые обычно наливали пиво, а не вино, и подошел к бочке, которая пряталась в полумраке. Неразборчиво бормоча под нос, юноша наполнил каждую кружку до краев и с гордостью поставил обе на стол.
- Извольте выпить, - сказал он холодно. – Из уважения ко мне! В конце концов, я сын хозяина этого дома, а вы находитесь под его крышей. Имею ли я право знать, с кем делю собственный кров?
- Разумеется, - согласился Эрнст-Хайнрих, все еще не садясь. – Меня зовут Эрнст-Хайнрих Лихте из Ашенбурга.
Он слегка изменил свою фамилию, чтобы не выдавать отца. Вряд ли тот бы обрадовался, если бы услышал, где и с кем коротает время его сын.
- Ашенбург? Это не там приковали какую-то девицу на цепь к кухонному столу и держали двадцать лет взаперти за то, что она крутила шашни с каким-то молодчиком?
- Боюсь, вы ошибаетесь, - вежливо возразил Эрнст-Хайнрих. Ашенбургом звалась их старая усадьба, и прадед когда-то присоединил это название к фамилии. Юноша фыркнул.
- Людвиг фон Ринген, - представился он и нетерпеливо указал на табурет рядом с собой. – Извольте сесть – теперь ваша честь нисколечко не пострадает от питья с незнакомцами.
Эрнст-Хайнрих помедлил, но послушался. Как только они сели, Людвиг фон Ринген первым делом присосался к кружке и залпом выпил половину.
- Хорошо! – воскликнул он, вытирая мокрые губы. – Итак, господин Лихте из Ашенбурга, какими же судьбами вы столкнулись с моим драгоценнейшим из драгоценных, как говорят у турок, предком?
- Все очень просто, - Эрнст-Хайнрих взял кружку, но тут же поставил ее назад. – Он попросил меня охранять его.
- Он? Охранять? Вас? – Людвиг фон Ринген недоверчиво заглянул ему в лицо. – Старый волк потерял зубы, раз начал нанимать телохранителей? Вот это новость! Он сказал вам, зачем ему понадобился телохранитель?
- Не имею ни малейшего понятия.
Сын барона вглядывался в него еще с полминуты, а затем отстранился.
- На вашем месте я бы отказался, - с некоторым пренебрежением сказал он. – Да и вообще не связывался бы с нашей семейкой. Бежал бы куда глаза глядят. Я вот все пытаюсь убежать, - внезапно сказал он и опрокинул остатки вина. – Да эту поганую кровь никуда не денешь.