- Тогда глупо не воспользоваться шансом. Или ты боишься?
- Нет! Я ничего не боюсь! – Матильда от волнения уронила двузубую вилку на пол, и ей пришлось, краснея от собственной неловкости, лезть за ней под стол, раз рядом не было служанки.
- Я устрою вам встречу, - сказала графиня сверху. – Разумеется, ты не должна говорить ему о своем нюхе... Скажи, что знаешь, где он прячется – вот и все.
- Хорошо, - буркнула Матильда и пригладила волосы, завитые в кудельки. – Что-нибудь придумаю. Я уже выросла, чтобы понимать такие вещи.
- Знаю. Хотя я бы предпочла, чтоб ты оставалась маленькой девочкой, о которой можно заботиться, - она снова стала прежней, и хоть Матильде не понравилось, что ее не воспринимают всерьез, все-таки на душе стало чуть легче. Задание, лежавшее перед ней, казалось ледяной бездной, в которой таилось неведомое зло, но Матильда стиснула в кулаке вилку, стараясь не поддаваться страху. Дед доблестно воевал, а на войне куда как страшней, чем оказаться лицом к лицу с любым волком.
Она открыла было рот, чтобы заявить о том, что ничего не боится и сделает все, что велено, несмотря на то, что все равно будет ненавидеть этого человека, но служанка внесла пирог, и Матильде пришлось оставить все свои слова внутри себя, похоронить их вместе со страхом и неуверенностью.
Глава двадцать пятая. Руди. Заманчивое предложение
«… приговаривается к казни через сожжение». После этой фразы шли подписи тех, кто вынес приговор, и Руди то и дело возвращался взглядом к собственной, последней из них, аккурат над сургучной печатью. «Перед Богом я чист, - слабовольно думал он, ища себе оправдания. – Я поступил по совести и по велению церкви, но если я ошибался, то не мое родовое имя стоит на этой бумаге».
Арнульф нарочито закашлялся, чтобы привлечь внимание господина к своей скромной персоне.
- К завтрашнему дню все приготовления должны быть готовы, - сказал Руди, с неохотой отрываясь от мыслей. – Начало казни в полдень.
Его собеседник почтительно кивнул.
- Люди заждались, - промолвил он. – Надеются, что дожди наконец закончатся, и можно будет спасти то, что осталось от урожая. Да еще эти крысы… Нельзя ступить без того, чтоб не наступить на одну из этих тварюг.
Руди хмыкнул.
- Я хочу, чтобы ты глаз не спускал со старухи, - предупредил он. – Возьми столько людей, сколько понадобиться. Может быть всякое. И следи – не появится ли рядом с ней маленькая светленькая девочка. Любым способом задержи ее, ясно?
- Старуха и девчонка, - проворчал Арнульф, качая головой. Повязку он сменил на какую-то засаленную тряпку. – Полным-полно убийц и грабителей, но первыми мы ловим и казним старуху и девчонку.
- Молчи, - велел ему Руди, поморщившись от его слов, как от зубной боли. – Не старуху и девчонку, а ведьму.
- Молчу, - покладисто согласился Арнульф. – Мне, как человеку военному, это странно. Разве враг не должен быть равным вам по силе?
- То враг, а то ведьмы. Тебе ясно, что нужно сделать?
- Приготовить все к казни, нанять еще людей для охраны и глядеть в оба, - перечислил Арнульф, загибая пальцы.
Руди кивнул.
- Тогда иди, - велел он, и тюремщик ушел, пятясь и низко кланяясь.
Сильно хотелось выпить, и Руди достал из шкафчика стопку, размышляя, не послать ли ему за вином или даже лучше за водкой. Хмуро глядя в окно, выходившее прямиком в стену соседнего дома, он подумал, что было бы забавно переодеться в разбойника и напасть на тюрьму, чтобы освободить Магду… Однако куда бы ему деть старуху потом? И что она ему скажет? «Я видала людей посмелей и предприимчивей!» Ах, эта несносная старуха! Никто, кроме нее, не принес ему столько душевных терзаний. Даже Анна.
В дверь постучали, и он с раздражением поставил стопку назад.
- Не заперто! – воскликнул Руди, хмурясь.
В комнату вошел худенький мальчик. Он сорвал с головы огромную шляпу и галантно поклонился; пышные перья прочертили на деревянном полу полосу, вызвав облачко пыли. Когда он выпрямился, Руди не без удивления узнал в нем племянницу графини.
- Что вы тут делаете? – спросил он устало, вспомнив их разговор в ночи. На боку у Матильды была детская шпага, но она не торопилась ее обнажать. – У меня нет времени слушать ваши обиды.
Матильда вспыхнула.
- У меня для вас письмо, - грубовато ответила она и достала из-за пазухи сложенную втрое бумагу. – В нем мои извинения.
Руди принял ее письмо и бросил на стол, не читая.
- Я их принимаю, - сказал он. – Это все?
- Нет, - девчонка, кажется, и не думала обижаться, хоть и насупилась, проводив взглядом письмо. – Вы ищете оборотня. Я знаю, где он.