Единственного сына ее, убитого под Старой Руссой, тоже звали Николаем. Он был приемным: супруг Гордевнушки Никифор Петрович подобрал сироту в голодный год и усыновил бытовавшим на хуторе обычаем — сводил к попу и перекрестил из Ивана в Николая. Сам Никифор Петрович, воевавший в гражданскую за красных, а не за Деникина, как многие из хуторских, в тридцать седьмом году был арестован и сгинул где-то на Колыме.
Гордевнушка отдала увеличить и повесила в горнице три поясных портрета. Черноусый пластун в кубанке — Никифор Петрович, вторым глядит Коля-солдатик, третьим — Коля-хозяин, живой и крепкий.
Неудачного смущал культ собственной личности, он пытался снимать свой горделивый образ, но принужден был отступить, так как это обижало хозяйку. От нее хуторские знали, что Николай Афанасьевич поселился тут на всю жизнь и обещал Гордевнушке, когда придет час, упокоить ее косточки. Впрочем, узнавал хутор и о вещах иного плана. Не без ее усердия стал широко известен примечательный анекдот.
Перед уборкой приехал научный сотрудник из Ростова — хронометрировать день председателя колхоза. Поселился гость, естественно, у Гордеевны. В первый вечер предупредил, что поднимется рано. Встал в пять — председателя уже не было. На следующее утро вышел из горницы в четыре — Николай Афанасьевич уехал. Рассердился и приказал Гордеевне будить себя, когда встает хозяин. Несколько дней старушка расталкивала его в половине четвертого, он весь день клевал носом и к одиннадцати вечера засыпал, где был. Наконец раздраженно сказал председателю: хватит, напрасно тот так старается произвести впечатление. Никто не поверит, что можно изо дня в день работать по девятнадцать часов. Неудачный просто надувает науку.
Последовало объяснение, ученому была предложена машина до станции. И тот как сел, так и уснул. Собственно, никто не видел, спал ли гость в машине. Но хутору было сообщено именно так: «Враз захрапел».
— А вот Колечка уже шесть годков день в день так встает, — комментировала Гордеевна утром, подавая нам суп, — Сколько он здоровья своего положил, сколько поту пролил, другой бы уже загнулся. А разве ж люди понимают, разве ж ценят, что он, кровный мой, и семьи-то из-за этого хозяйства не завел, все бобылем ходит!
Речи Гордевнушки были чистой пропагандой. Во-первых, провал ученого должен был сработать на авторитет ее Колечки. Во-вторых, хуторскому дипломату было превосходно известно, что у Неудачного есть Мария, русая продавщица с хутора Буденного, что женится он, как только выстроит дом, и намек на одиночество был очередной попыткой поторопить со свадьбой. Прямо ему не скажешь, а в такой форме…
Но Николай Афанасьевич, в общем-то снисходительный, умел защититься. Прием был испытанный: поиски жениха для Гордевнушки.
— Видал деда Семеркина, — глядя в сторону, сказал Неудачный, — здоровый чувал на базар тащил. Если бороду сбрить, добрый жених выйдет.
— Та лихая година твоим женихам, пропади они пропадом! — гневно реагировала Гордеевна, и Николай Афанасьевич, удовлетворенный, нажимал на суп.
Подняв отстающий колхоз, Неудачный, надо думать, уже совершил труднейшее в своей жизни дело, хотя еще молод — ему едва за тридцать пять. Но в панегириках Николай Афанасьевич не нуждается, а я совсем не собираюсь идеализировать доброго своего приятеля. Он подчас бывает жестоким; прогульщик, пьяница или рохля, байбак — личные его враги, и председатель применяет штраф иногда и там, где хватило бы рисунка в стенгазете. Специалистам с ним трудно, потому что проверяет он гораздо чаще, чем доверяет. Он любит детей, готов битый час смотреть, как обедает детсад, наказывает нянькам кормить «косарей» хорошо, потому что «колхозу Спартаки нужны, а не пигалицы — ножки рогаликом» (не искушенный в античностях, считает Спартака выходцем из взыскательной к детям Спарты). Но на игрушку разорить его невозможно. Он построил прекрасную каменную школу, потому что это нужно, выгодно даст пользу — подростки не разбредутся по интернатам, но к клубам с их «танцами-шманцами» до сих пор был равнодушен. Неудачный — хозяин с головы до пят, тем и интересен.
Как работает Неудачный, то есть как реализует то, что уже заложено в природно-экономических условиях кубанского хутора?
Любимое словцо Николая Афанасьевича — «грошенята». В личной жизни он сребролюбив ничуть не больше обычного, но считать колхозные «грошенята» умеет и держится делового правила: не зевать, когда в руки плывут, не терять копейки — она рубль бережет. Правило общее для всех председателей, но «не зевает» и «не теряет» Неудачный по-своему, по-кубански, во многом не так, как делают это его коллеги в нечерноземном Центре или на Северо-Западе.
С неутолимой жадностью агроном Николай Афанасьевич приобретает трактора. К памятному лету шестьдесят третьего на 4200 гектарах пашни колхоза имени Крупской работало уже сорок тракторов — высокая даже для Кубани вооруженность гектара. Конечно, снабжение техникой — дело плановое, но председатель с хутора Железного использует и солидный счет в банке, и авторитет знаменитой Усть-Лабы. Узнав, что где-то в Адыгее стоит сиротинкой новый «Беларусь», Николай Афанасьевич потерял покой. Впрочем, ненадолго: с приходом трактора душевное равновесие вернулось.
Тем летом, перед самой косовицей, в колхоз заехал журналист из очень большой газеты. Председатель на всякий случай пожаловался на нехватку техники. Тот-то корреспондент и составил телеграмму на тракторный завод — душевную и политически выдержанную: идет богатырский урожай, инициаторы соревнования взяли перед всей страной повышенное обязательство, а техники мало. Хлеборобы просят отгрузить хотя бы пять машин в счет будущего… Попытка — не пытка, расход невелик. Но вскоре председателю вручили ответную депешу: в адрес колхоза отгружено пять тракторов, получать их на станции Усть-Лабинская — и пожелания.
Не мне хвалить или порицать Николая Афанасьевича за эту «операцию». Важно другое: устьлабинцам завод дал («считаем честью внести свой вклад…» и т. д.), а обратись тогда с такой же просьбой заурядный вологодский, псковский, новгородский колхоз, последовал бы отказ. Впрочем, последним сразу и не расплатиться было за такую колонну.
Через год в Железном появились еще три «вола», три стосильных тягача специально для пахоты. Теперь в хозяйстве сорок девять тракторов, из них пятнадцать гусеничных. Сменная выработка на агрегат здесь высокая: поля просторны, чернозем глубок, ни болотца, ни камешка, агротехника превосходна. Зябь пашется в одну неделю, сев идет три-четыре дня, зерновые размещаются только по пропашным. Из пшениц высевается только «безостая-1» — чудо селекции: около десяти центнеров прибавки на гектаре только за счет сорта.
Николай Афанасьевич иногда позволяет себе щегольнуть чистотой полей. Как-то мне было предложено пари: вот поле из-под «семечек», оно вспахано, по всем обычаям должна кое-где взойти падалица подсолнечника. Ну так за каждый найденный росток он готов ставить пол-литра! В поле было гектаров восемьдесят, ходил я долго, нашел три ростка. Неудачный был раздосадован, похвалам моим не внимал.
Труд председателя Неудачного как организатора и руководителя гораздо производительней труда его коллеги из-под Великого Устюга, Торжка или Опочки. В колхозе девятьсот дворов, нужды в рабочих руках нет, экономика поднимается как на свежих дрожжах, и председатель не тратит времени на подбор доярки, скотника, на споры-уговоры, на латанье всяческих дыр и поиски выхода из тяжких положений. На заседания расходуется здесь удивительно мало времени. На правление не опаздывают. Когда-то председатель предложил штрафовать всякого опоздавшего — легонько, на пятерочку. Для первого раза задержался сам и демонстративно внес в кассу пять целковых. Порядок привился, денежная реформа сделала «петушок» штрафа чувствительным, и я повидал в Железном самых, должно быть, пунктуальных бригадиров в России и заведующих фермами, точных, как хронометр.
Большую часть времени Неудачный занят именно производительной работой, причем берет под контроль те источники «грошенят», что определяются особыми кондициями продукции. Зеленый горошек, убранный вовремя и срочно доставленный на консервный завод, — это совсем не то же, что горох сухой. За центнер гибридной семенной кукурузы колхоз получит в несколько раз больше, чем за центнер простых початков. Если зерно «безостой-1» не потеряет стекловидности, если в нем норма клейковины, то пшеницу примут сильной, колхоз получит сорок процентов прибавки к обычной цене. Естественно влечение Неудачного к этим сорока процентам…