Думать он уже не думал. Зачем? Все равно ни на что нельзя положиться, все меняется с каждым шагом, вздохом, биением сердца.
— Батон, — попросил Костя и вынул из бумажника синюю десятитысячную купюру. "Narodowy bank polski-chiński" шло полосой, рядом та же информация подавалась иероглифами.
— Киевский? — спросила продавщица, протянув руку к стеллажу с пахучим, свежим хлебом, глянцево блестящим под светом двух разных ламп, в окружении разных стен, в двух разных мирах.
Конец