«— Серый! Откуда фингал?
— Да ладно, Саш! До свадьбы заживет.
— Не ладно! Я твой друг! Если спущу, то до свадьбы тебе столько наставят, что до пенсии не заживет.
— Да я ночью на дверь налетел.
— Козлов прикрываешь, добряк. А они потом твою девчонку обидят. Потом отца инвалида толкнут. Да я, сейчас, сам тебе накостыляю! От твоего добра люди могут пострадать.
— Не желай другим того, чего не желаешь себе.
— Правильно сказал! Вот и подумай теперь. Или мозги тебе тоже вышибли?
— Во-первых не я это сказал. Во-вторых, чего тут думать, если все сказано.
— Ну ты, Серый, и Ванек! Сам меня учил, что у всех умных слов, есть иносказание. А буквально их только торопливые принимают.
— Чего тут иносказательного-то? Зло порождает зло. Добро порождает добро.
— Хреново рассудил, но неплохо. В смысле не до конца. Ладно! Придется высказаться за тебя. Будем считать это зачетом. Значит так. Они применили к тебе зло, которое породило зло во мне. Раз! Ты применил к ним добро, вот теперь пусть они подобреют ко мне. Два!
— Но так же нельзя рассуждать!
— Рассуждать можно по всякому и правил рассуждения мне не устраивай! Не понял, что я сказал, тогда скажу по-другому. Они тебя побили, значит хотели, чтобы их тоже побили.
— Саш! Ты сбрендил? Кому же охота, чтобы его побили?
— Ну ты же сам говорил, что не желай другим того, чего не желаешь себе. А раз они пожелали кого-то побить, значит они желают, чтобы их побили. И ты, кстати, тут вообще ни причем. Они это задумали, еще не видя тебя.
— Ха! А вот теперь я понял.
— Ну наконец-то! Прикрывая их ты нарушаешь закон мироздания. Понял? Умник!
— Понял. Ну, короче, это братья Хорьки и Гвоздь.
— Ага! Этим близнецам вечно неймется. За что?
— Я тоже так спросил. Они сказали, что больно умный.
— Понятно! Ну я пошел! А ты сиди здесь.
И он пошел на другой конец деревни. Саша был чуть выше среднего роста. Нормального телосложения. Ну, может быть, чуть худоват. Хотя на первый взгляд, этого не скажешь. Просто когда он был одет, то одежда на нем болталась. Но если его видели раздетым или купающимся, то рты, конечно, разевали. Перед ними представал жилистый паренек, восемнадцати лет. Его кости обтягивали не накаченные мышцы, а жгуты, узлы, канаты и прочий крепеж. И все это постоянно двигалось, натягивалось, шевелилось. Зрелище было и восхитительное и жутковатое.
Отношение к нему в деревне было противоречивое. Если нужна помощь, то звали его. Знали, что он всегда поможет, если, конечно, по делу. Но и ругали, конечно, на все лады. Саша был слишком суров. Для него не существовало адекватного наказания. Если кого-то обидели, дав подзатыльник, то он мордовал обидчика до потери пульса. Но все знали, что зря он никого не трогал.
Правда его отцу на него не жаловались. Потому что его отец мог убить виновного. А его сын, каким-то образом, никогда не ошибался. А вот матери его жаловались. Она была добрейшим человеком. И если про сына и отца говорили: «Яблочко от яблони…», то мать называли ангелом. Саша любил свою мать. Даже очень любил. Но повлиять на него она не могла. На ее упреки он отвечал: «Я сделал то, что считал нужным. А если ты думаешь, что стоит лишь пожурить хулигана и он больше не будет, то попробуй. Я буду только рад».
Саша подошел к дому в котором жил Гвоздь. Он остановился за калиткой и крикнул:
— Эй! Дома есть кто-нибудь?
Никто не ответил.
— Ну, если дома никого нет…
Он открыл калитку и пошел по тропинке к крыльцу. На крыльцо выбежал дядя Костя, отец Гвоздя.
— Саша. Ты чего-то хотел?
— Мне Гвоздь нужен.
— А у меня гвоздей нет.
— А вот это я сейчас и проверю. И если Гвоздь дома, то вы, теперь, оба мне понадобитесь. Ты, дядя Костя, за укрывательство.
— Саша. Да я пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
— Почему не понимаю. Да я сам шутник, еще тот. Сейчас вам тут шуток навешаю и пойду дальше шутить.
— Не уважаешь ты старших, Саша.
— Сегодня не уважаю, это точно. Завтра посмотрю на поведение. Короче пусть выходит. К Хорькам пойдем.
На крыльцо выскочил Гвоздь и спрятался за спину отца.
— Я его не трогал. Это еще доказать надо.
— Во! Видишь, дядя Костя. А за что ты его не трогал?
— Много знает. Умный слишком. А много знаешь — плохо спишь.
— Понятно! Тогда пошли за мной к Хорькам.
— Саша. Может я сам его накажу?
— Дядя Костя! Если есть желание, то накажешь, но после меня.
И он пошел к Хорькам, зная, что Гвоздь побоится убежать.
Когда они подходили к дому Хорьков, из-за ворот выбежали три фигуры с кольями в руках. Все трое были жирноваты. Они почти первые поселились в деревне и смотрели на других свысока. Первых поселенцев они рэкетировали. А вот, когда в деревне появился будущий отец Александра, их лафа кончилась. Они были им неоднократно биты, заживляли раны, собирались с силами и снова получали по заслугам. Когда Александр вырос, они стали получать и от него. Похоже, что сегодня они решили восстановить статус-кво.