Теперь Ольга смогла разглядеть, что с берега густым, белесым, желеобразным потоком, в пропасть чёрной дымки непрерывно стекает какая-то отвратительная субстанция. Видимо, именно она источала столь мерзкое зловоние.
— Душе не чужды проявления, свойственные обычному живому органу.
— Что это такое? Течёт. Похоже на гной.
— Это и есть гной. Ты не знала, что человеческая душа способна гнить? О, ещё как способна.
— Но почему это происходит?
— Сейчас увидишь.
Она влетела в новую пещеру с живыми стенами. Ребристые своды освещались прозрачными раскачивающимися полипами, оснащёнными ярко люминесцирующими наконечниками-лампочками. Приблизившись к стене, Ольга содрогнулась. Вся стена была сплошь изрезана глубокими ранами, которые перемежались с рубцами уродливых шрамов. На стенах и потолке не было ни одного живого места. Свежие раны обильно кровоточили. Те, что были постарее, успели зарубцеваться, и покрыться коростами.
— Что причиняет такие повреждения?
— Негативные эмоции, ранящие душу. Эти раны возникают, когда мы воспринимаем что-либо слишком близко к сердцу. Их могут создавать другие люди, и их поступки. Но также, они могут возникать от собственных неудач и самобичевания. Когда мы находим утешение, получаем прощение, или обретаем покой, раны заживают. Но когда мы постоянно корим себя за те или иные проступки, бередя прежние болячки, наши душевные раны не затягиваются очень и очень долго. Впоследствии, на эти открытые участки могут попадать болезнетворные возбудители. В основном это навязчивые идеи, переросшие в психическое отклонение. И тогда происходит заражение участка, переходящее в воспалительный процесс, который крайне сложно самостоятельно обуздать. Происходит своеобразный душевный абсцесс, сильно влияющий на наше настроение и поведение. Ты видишь эти вздувшиеся нарывы? Это самые болезненные участки. Они мучают гораздо сильнее открытых ран.
Ольга приблизилась к одному из кроваво-красных бугров с побелевшей вершиной гнойника, но Евгений тут же её остановил.
— Держись от них подальше. Этот нарыв уже достаточно назрел, и вот-вот прорвётся. На данном этапе он вызывает боль даже от простого приближения к нему, поэтому…
— Поняла, поняла.
Окинув стену взглядом, девушка увидела пару вскрывшихся гнойников, из которых медленно вытекал тошнотворный гной. Сливаясь в одну сплошную реку, и перемешиваясь в ней с кровью, он тёк дальше единым мутным потоком.
— Весь гной постепенно утекает в зону небытия, и исчезает там бесследно. Это нормальный процесс оздоровления души. У среднестатистического душевно-здорового человека не всё так запущенно, как у меня. И количество гноящихся ран крайне незначительно. Но мне, как ты понимаешь, повезло меньше. Поэтому здесь такая помойка. Когда я выберусь с «Эвридики», и избавлюсь от влияния Хо, то здесь будет всё по-другому, — сообщил Евгений.
— Очень на это надеюсь.
— Вообще, бывают люди, у которых регенерация душевных тканей проистекает крайне быстро и практически незаметно. Стенки анималитических каналов у них чрезвычайно толстые. Это уменьшает чувственность, зато защищает их от подобных повреждений. Мы привыкли называть таких людей хладнокровными. Но, на самом деле, хладнокровие — вовсе не признак душевной неуязвимости. Частенько, люди не показывают другим, что получили моральный урон. Они делают вид, что всё хорошо, носят всё в себе, и переживают полученную травму наедине с собой. Такой подход чреват серьёзными последствиями. Пытаясь самостоятельно бороться с душевной болью, эти люди всё сильнее и сильнее вязнут в своей болезни. Они убеждены, что справляться с собственной проблемой нужно самостоятельно, не привлекая посторонних. На начальных этапах заболевания, этим убеждением действительно можно обойтись. Но когда начинается воспаление, одному с ним уже не справиться. Можно лишь усугубить процесс, но никак не избавиться от него. Главный аргумент предпочитающих носить всё в себе — это боязнь получить дополнительную боль при обсуждении данной темы с кем-то посторонним. Но ведь лечение всегда болезненно. Те, кто пытаются справиться с болью души самостоятельно, сначала всё больше замыкаются в себе, потом начинают искать помощь в посторонних, мнимых источниках спасения, будь то алкоголь, наркотики, маги, экстрасенсы, всяческие секты, и так далее. И получают мнимое, временное облегчение. На деле же, деградируют, ожесточаются, ограждаются от общества, и опускаются всё ниже и ниже, продолжая гнить всё сильнее и сильнее. Такую душу гной затапливает до потолка, и, в конце концов, она начинает заживо разлагаться.
— Ужасно… А существует ли лекарство от этого?
— Конечно. Простое и незамысловатое. Это общение. Обычное человеческое общение. Нас создали коллективными существами не случайно. Чем душа чувствительнее — тем она ранимее, это верно. Но даже самый духовно-слабый человек способен быстро исцелиться от душевной травмы, лишь пообщавшись с понимающими его собратьями. Общение настраивает на правильный регенерационный лад. Здоровые люди, трезво мыслящие, не терзаемые в данный момент аналогичной болячкой, способны адекватно настроить больного на нужную мыслительную волну, внушить ему веру, наделить необходимым целебным оптимизмом, и помочь выкарабкаться из болота болезненных переживаний. Есть даже те, кто занимаются подобным врачеванием профессионально: психиатры, психологи, психоаналитики, и, ко всему прочему, священнослужители, да-да. Хотя, исцелять чужую душу способны, безусловно, далеко не все. Тот, кто работает неискренне, по шаблонам и инструкциям — не способен помочь больному. Для этого нужно ощущать своё призвание, а не работать ради зарплат и вознаграждений.
Вообще, могу сказать точно, что, при желании, заниматься лечением чужой души способен практически каждый человек. В этом нет ничего хитрого. Достаточно выслушать больного, попытаться понять его, успокоить, и внушить ему свою уверенность в благополучном исходе дела. Этого достаточно, чтобы положить начало его исцелению. Разумеется, если наши действия носят искренний характер. Ведь при этом мы, незаметно для себя, передаём ему часть своей энергии, необходимой для восстановления. Именно поэтому мы так часто чувствуем некоторую подавленность, после общения с удручённым человеком. Но эти энергозатраты быстро компенсируются, и, как правило, «лекарь» испытывает удовлетворение оттого, что помог своему ближнему. Ведь сегодня помог ты, а завтра помогут тебе. На этом и должно строиться людское общение в идеале.
— Наша энергия — это наше лекарство. Правильно?
— Да. При получении душевной травмы, мы терпим чудовищный расход энергии. Поэтому приток чужой энергетики воздействует на нас благотворно. Энергия обеззараживает душевные раны, и ускоряет процесс их заживления. Она убыстряет назревание больных нарывов, вскрывает их, и промывает полости от остатков гноя, как чистая вода.
— Знать бы ещё, как не получать такие раны.
— От них никто не застрахован. Грубые высказывания, разочарования, тяжёлые утраты, и мрачные предчувствия — напоминают аморфные стеклянные глыбы, из которых в разные стороны торчат острые шипы и лезвия, коими они нещадно ранят беззащитные стенки нашей души, проходя через анималитические каналы. Разумеется, у нас есть защитная функция, позволяющая максимально игнорировать подобные информационные элементы, благодаря чему они фрагментируются на подлёте, и уже не представляют большой угрозы. Но если случается что-то действительно неприятное. То, что мы не в состоянии отринуть и пустить побоку. Тогда приходится терпеть. Терпеть, и бороться с последствиями.
— Признаюсь честно, я не ожидала увидеть подобное.
Евгений хмыкнул.
— Не думала, что душа может кровоточить и гноиться?
— Думала. Но не знала, что всё окажется столь натуралистично.
— Не спеши разочаровываться. Это ещё не вся душа. Лишь внешний контур.
— Боже, а это что такое? — Ольга в страхе шарахнулась от пульсирующей стены, из складок которой вдруг вылезло суставчатое подобие пальца с длинным серпообразным когтем.
Бесцельно царапнув пустоту, этот дьявольский палец, с чавкающим звуком, втянулся обратно в стену.
— Не бойся. Это так называемые «персты совести». Они вредят мне, но не тебе, поэтому можешь их не опасаться.