В окна светило солнце, в распахнутую настежь парадную дверь задувал теплый весенний ветерок. Бильбо начал насвистывать, забывая потихоньку о неприятностях вчерашнего вечера. Но едва он успел присесть у окна, чтобы приступить ко второму завтраку, как появился Гэндальф.
– Мой милый! – воскликнул маг. – Ты все еще здесь? А кто собирался выйти спозаранок? Подумать только, завтракать в половине одиннадцатого! Конечно, гномам недосуг было столько ждать, и они ушли, а тебе оставили послание.
– Какое такое послание? – озадаченно спросил господин Торбинс.
– Ну и ну, – проговорил Гэндальф. – Да что с тобой сегодня? Даже пыль с каминной полки не вытер.
– Еще не хватало! Я и так все утро мыл посуду.
– А если бы ты стер с полки пыль, то нашел бы вот это. – Гэндальф вручил Бильбо листок бумаги – разумеется, бумага была из хоббитовых запасов.
Послание гласило:
«Торин и компания приветствуют Бильбо Добытчика! Мы искренне благодарим Вас за проявленное гостеприимство и с радостью принимаем Ваше предложение помочь нам в нашем трудном деле. Условия: Вам причитается одна четырнадцатая от общей добычи, буде таковая появится; дорожные расходы покрываются в любом случае; похороны за наш счет. Все остальное следует оговаривать отдельно.
Не желая прерывать Ваш отдых, мы отправляемся в путь с тем, чтобы произвести необходимые приготовления, и будем ожидать уважаемого господина Торбинса в приреченском трактире «Зеленый дракон» ровно в одиннадцать утра. Рассчитываем на Вашу пунктуальность.
Засим остаемся
искренне Ваши
– У тебя осталось десять минут, – сказал Гэндальф. – Если бегом, то успеешь.
– Но… – заикнулся было хоббит.
– Некогда! – перебил маг.
– Но… – снова начал Бильбо.
– Тем более некогда! Пшел!
До конца своих дней Бильбо так и не понял, каким образом очутился на улице – без денег, без шляпы, без дорожного посоха и вообще без всего, что он обычно брал с собой в дорогу. Оставив на столе несъеденным второй завтрак и немытую посуду, он сунул Гэндальфу ключи и понесся вниз по склону со всей скоростью, на которую только были способны его мохнатые ноги. Проскочил мимо огромной мельницы, перебрался через реку и припустил по тракту.
В Приречье хоббит ворвался с первым ударом часов, которые начали отбивать одиннадцать. Бильбо совсем запыхался; вдобавок выяснилось, что он забыл дома носовой платок.
– Браво! – крикнул Балин, стоявший у двери трактира.
В этот миг из-за поворота показались остальные гномы. Они ехали на пони, у каждого к седлу были приторочены разнообразные вьюки и сумки. Самый маленький пони предназначался для Бильбо.
– По коням! – приказал Торин. – Пора трогаться.
– Прошу прощения, – проговорил Бильбо, – но я оставил дома шляпу и носовой платок, и денег тоже не взял. Ваша записка попалась мне на глаза, если быть точным, в десять сорок пять.
– Всегда быть точным утомительно, – утешил его Двалин. – Что касается носового платка, то, уверяю тебя, в скором времени ты научишься прекрасно обходиться без него. Между прочим, у меня найдется запасной плащ с капюшоном, так что насчет шляпы можешь не переживать.
Вот так все и началось, в одно великолепное утро, в самом конце апреля. Пони потрусили прочь от трактира. Бильбо вертелся в седле, привыкая к темно-зеленому плащу, одолженному Двалином. Побитый ветром и непогодой, плащ был ему немножко великоват, и хоббит в нем выглядел довольно нелепо. Даже представить страшно, что подумал бы о своем сыне славный Банго Торбинс. Хоббита радовало лишь то, что его никак нельзя спутать с гномами – ведь у него нет бороды.
Вскоре появился Гэндальф, верхом на белой лошади. Он привез множество носовых платков, трубку Бильбо и табак. Компания весело поскакала вперед. Весь день напролет они рассказывали истории и распевали песни – прерываясь только для того, чтобы устроить привал и подзакусить. На взгляд Бильбо, останавливаться можно было бы и почаще, но все равно – мало-помалу ему стало казаться, что в приключениях есть своя прелесть.
Сперва миновали Хоббитанию – чудесный ухоженный край с широкими дорогами и придорожными трактирами; навстречу частенько попадались то гномы, то спешившие по своим делам почтенные хоббиты. Потом очутились в местах, где говорили на диковинном наречии и пели песни, которых Бильбо прежде не слыхал. Начались Пустынные края – ни тебе поселений, ни постоялых дворов, а дороги становятся все хуже и хуже. Вдалеке показались горы, страшные горы, вздымавшиеся до самого неба. На лесистых склонах виднелись древние крепости, такие мрачные, будто их возвели когда-то темные силы. Погода потихоньку стала портиться. Еще с утра вовсю светило весеннее солнышко, а к обеду стало холодно и промозгло. Привал делать не стали – слишком уж было сыро.
– Кто сказал, что июнь на носу? – ворчал Бильбо себе под нос. Его пони ступал последним. Моросил надоедливый дождик, с капюшона капало на лицо, плащ промок; уставший пони то и дело спотыкался, и гномы были слишком сварливы, чтобы вести с ними беседу… Вдобавок подошло время полдника. «И куда меня понесло? – думал хоббит. – Сидел бы в тепле и уюте, попивал бы чаек. Так нет, на подвиги потянуло! Какие уж тут подвиги, когда кругом мокрота сплошная…» Не в последний раз он пожалел о собственной опрометчивости.
Гномы не оборачивались и вообще не обращали на Бильбо ни малейшего внимания. Солнце за тучами, должно быть, клонилось к закату, потому что стало смеркаться. Путники спустились в глубокую лощину, по дну которой бежал поток. Ивы по берегам шелестели листвой и гнулись под порывами ветра. К счастью, цел оказался древний каменный мост; вброд перейти вздувшуюся от дождей реку было бы невозможно.
Ближе к ночи ветер разогнал тучи, и на небе показалась луна. Торин дал знак остановиться, пробормотал что-то насчет ужина и прибавил:
– Где бы нам найти местечко посуше?
И вдруг все осознали, что Гэндальф исчез. Маг долго ехал с ними, много болтал и смеялся, много ел, и вот – нет его: то ли отправился куда-то по своим делам, то ли просто решил, что проводил компанию достаточно далеко.
– А чародей бы сейчас ох как пригодился! – хором воскликнули Дори и Нори (они вполне разделяли взгляды Бильбо на жизнь в тепле и уюте).
В конце концов лагерь разбили прямо в лощине, под деревьями – там было немного суше. С веток непрерывно капало, и это сильно раздражало. С костром пришлось повозиться. Как известно, гномы способны развести огонь везде и всюду, дует ветер или нет, но этой ночью у них ничего не выходило, как они ни старались, – даже у Оина с Глоином, которые имели особый, «зажигательный» талант.
Один из пони чего-то испугался и кинулся прочь. Прежде чем его успели поймать, он угодил в реку; вода тут же унесла всю поклажу, а Фили и Кили, вытаскивая бедное животное, чуть не утонули. К великому огорчению хоббита, река уволокла основной запас провизии, поэтому ужин был скудным, а завтрак казался несбыточной мечтой. Мокрые и угрюмые, они сидели и ждали, пока Оин с Глоином разведут костер и перестанут ссориться. Бильбо потихоньку начал понимать, что приключение – это не прогулка на пони солнечным весенним деньком.
– Свет! – крикнул Балин, которого назначили дозорным. Он указал на лесистый холм. Там и вправду светился крохотный огонек – то ли костер, то ли факел.
Путники заспорили, стоит ли идти на свет. Одни говорили «да», другие – «нет». Кто утверждал, что нужно хотя бы пойти и взглянуть: мол, наверняка там найдется еда, и посушиться у костра тоже не помешало бы. Кто возражал: дескать, эти места не слишком хорошо известны, и до гор рукой подать. Старые карты не помогут, ведь все меняется, и меняется к худшему, и за дорогами уже не приглядывают, и вообще, случайная встреча в здешних краях вполне может обернуться неприятностями. Поэтому не суй нос куда попало – а то оторвут.