Он бесцеремонно проходит внутрь, заставляя меня отойти назад. Его массивная фигура занимает часть прихожей, что кажется сейчас слишком узкой.
— Почему нет света?
— Счет за электричество большой, — язвлю я, сама не понимая почему.
— Я оплачу.
Он щелкает по выключателю, а затем идет в комнату. Я даже возмутиться не успеваю от его наглости.
— Что… ты что творишь? Ты вообще знаком с элементарными правилами этикета?
— Где он?
Он спрашивает меня, продолжая уверенно двигаться по квартире. Он словно тут уже был и все знает. Слишком уверенно передвигается.
— Кто? Эмин, послушай.
Он не слушает. Ходит из комнаты в комнату, пока я не преграждаю ему путь прямо перед входом в мою спальню.
— Так нельзя! Ты в чужом доме. В грязной обуви. Еще и что-то требуешь.
— Не что-то, а кого-то, веснушка. Просто где он?
— Кто? — не замечаю, как вплотную к нему подхожу. Дышу часто. Сейчас он ведет себя возбужденно, словно под воздействием каких-то препаратов или же дикого всплеска адреналина. — Ты можешь что-то внятное сказать?
— Могу, — он меня за локти хватает и к себе притягивает. — Ты с ним уехала. С Марком. Зачем? Ты хоть понимаешь, кто он? Знаешь, что он бабник?
Дрожь моментально по телу пробегает. Смотрю на него и не до конца понимаю. Он сейчас серьезно? Его злит, что я уехала с Марком? Даже не так. Он всерьез решил делать мне замечания по поводу того, с кем мне общаться, когда сам, не стесняясь, зажимался с незнакомой блондинкой?
— И что? — неожиданно даже для себя произношу.
Его взгляд моментально предостерегающим огнем вспыхивает. Еще немного — и пожар устроит.
— Почему я должна была отказываться от его вежливости?
— Он бабник. Девок меняет по щелчку пальцев.
У меня даже нервный смех вырывается.
— Значит, он бабник, а ты нет?
— Я запрещаю тебе, веснушка, с ним общаться.
— А вот на это ты не имеешь права! — указательным пальцем в его грудь тычу. Меня злость переполняет. Он ведь сейчас серьезно.
— Если ты сама не можешь думать, то приходится это делать мне.
— Ты только одним местом думаешь, Эмин. Даже на юбилее своего отца не постеснялся и зажимался на веранде с какой-то блондинкой. Почему бы тебе не пойти к ней и что-то ей не позапрещать?! А меня оставь в покое.
Он немного хмурится, а потом уголки его губ немного приподнимаются, напоминая самого настоящего хищника.
Он шаг делает, потом еще и еще один. Только когда мои лопатки соприкасаются с дверью, я понимаю, как близко его подпустила.
— Ревнуешь? — произносит, ставя ладони по обе стороны от моего лица.
— Н-нет. Пусть лучше твоя девушка о тебе беспокоится. К ней иди.
Он снова усмехается, а потом резко обхватывает за шею, не давая увернуться.
— У меня нет девушки.
— Очень верю. Та особа, наверное, твоя горничная, или повар, или все вместе, — в его стальную грудь упираюсь. Оттолкнуть хочу, но он только сильнее напирает. — Отойди от меня. Мне противно, что такой, как ты, ко мне прикасается.
Он довольно ухмыляется, а потом совсем близко к моим губам наклоняется. Едва задевает их. От этого мимолетного касания мне точно ток по всему телу пустили.
— Совсем недавно твое тело говорило иначе.
— Это… это… я в шоке была, а ты воспользовался мной.
— Проверим?
— Что?
— Сейчас ты точно не в шоке, но уверен, твое тело в моих руках будет такое же податливое.
Пискнуть не успеваю, как он в меня впечатывается, фиксируя своей большой ладонью затылок.
Глава 40
Его поцелуй точно укус, иначе не назвать. По венам его яд распространяется. Тягучий, сладкий, опасный. От его напора я только злее становлюсь. С какой-то жадностью начинаю отвечать ему.
Сознание мельком скользит, только когда спина касается матраса. Шелковое покрывало розового цвета, которым застелена моя кровать совсем не холодит кожу. Кажется, только еще сильнее создает яркий контраст.
Эмин отрывается от моих губ и касается шеи. Горячими губами скользит ниже, касаясь ключицы. Сама не понимаю, но выгибаюсь ему навстречу. Тело словно решило жить отдельно от разума, заставляя подчиниться животным инстинктам.
Горячая ладонь скользит по внутренней стороне бедра, заставляя учащенно дышать. Эмин словно смакует этот момент. Словно его что-то сдерживает, но одно уже сложно отрицать: что в его руках я точно кукла. Он умело перемещается по моему телу, зная, как и где прикоснуться. Словно он знает, как подчинить мое тело. Или же оно само ему подчиняется.
— Пиздец ты отзывчивая, — шепчет на ухо, поглаживая промежность.
— Ах, — вздрагиваю, цепляясь за его широкие плечи, словно это поможет мне удержаться.
Эмин усмехается, снова целует меня, в одно движение проникает в меня пальцем. Мычу ему прямо в рот, а словно ловит это. Не хочет упустить ничего. Хочет насладиться всеми моими эмоциями. Насладиться его властью. Доминантностью.
— М-м-м, — стон с губ срывается, когда он проникает уже двумя пальцами.
— Слишком тугая, веснушка. Ты же… — он останавливается. Чуть приподнимается, на меня смотрит с интересом. А я впервые ощущаю себя уязвимой. Словно он узнал то, что не должен был, и сейчас посмеется. — Девственница. Это правда.
Его слова звучат так, словно он сам в них не верит. И я впервые не понимаю, почему именно этот момент меня смущает.
Чувствую, как щеки начинают гореть. Хочу отвести от него взгляд, но он ловко ловит мой подбородок.
— На меня смотри, — приказывает, вновь начиная массировать клитор. — Хочу видеть, как ты кончаешь. Как от меня оргазм получаешь.
Он произносит это, толкаясь двумя пальцами, но сейчас очень осторожно.
Я снова прохожусь по его предплечьям, выгибаюсь в спине от имитации его толчков, которые становятся только быстрее.
— А-а-а, — почти выкрикиваю, но Эмин в последний момент успевает накрыть мой рот в поцелуе.
Сжимаюсь на его пальцах. Думала, в прошлый раз оргазм был, но в этот раз все ощущается острее. Может, обстановка моей же комнаты такую роль играет, а может, тело уже узнало, как это может быть сладко, а может, все это только мои фантазии, но правда в том, что я вся дрожу от неги, слабости, непонятной сладости.