Единственное, что хоть как-то утешает и Топольских и Ермоловых, Никита не бросил футбол. И теперь он капитан команды нашего университета.
Мама постоянно говорит, что Андрей очень болезненно переносит разрыв с сыном. Максик для него настоящее спасение. А я так понимаю, и она тоже.
Поэтому не хочу им мешать своим присутствием.
Мне девятнадцать, я приняла решение жить своей жизнью. Я искала варианты бесплатного обучения за границей и случайно наткнулась на рекламу университета, где студенты сами зарабатывают себе на учебу.
Это пилотный проект, который спонсирует один из благотворительных фондов. За студента вносится оплата, а он в свободное от лекций время зарабатывает себе баллы. Это уборка, уход за территорией, работа в студенческой столовой.
Университет огромный, помещений здесь много — учебные корпуса, спортивные залы, стадион, бассейн. Библиотека, столовая, кампус. Соответственно, много вакансий.
Я подала заявку без особой надежды на успех, конкурс был огромный. Но неожиданно меня приняли, и теперь я студентка первого курса.
Многие студенты внесли часть оплаты, остальное уже отрабатывают баллами. Я же прошла полностью по дотации фонда, поэтому приходится использовать каждую свободную минуту.
Вибрирует телефон, смотрю на экран.
Сообщение от пользователя «Демон». Открываю.
«Привет, Ромашка! Что у тебя плохого?»
Пишу в ответ:
«Ничего кроме того, что тебя давно не было слышно».
И губы сами плывут в улыбке.
глава 3
Маша
На лекциях отчаянно борюсь со сном. Больше всего хочется сейчас оказаться в кампусе в своей комнате и в своей постели. И проспать беспробудным сном не меньше суток.
Но это все мечты. В реальности я подпираю голову кулаком и старательно таращусь на преподавателя, иначе усну прямо сидя за столом.
Нельзя, ни при каких обстоятельствах. С учебой здесь строго, и никакая отработка не является оправданием.
За учебу, кстати, тоже можно заработать баллы. Надо чтобы не было ни одного пропуска, даже по болезни. И конечно успеваемость должна быть на уровне.
Раз в две недели проводится аттестация, результаты вывешиваются в холле и рассылаются студентам. Каждый студент получает рейтинг, в соответствие с которым начисляются баллы. Баллы суммируются с засчитанными на отработках и выводится коэффициент погашения долга.
Если три аттестации подряд студент получает минус, его отчисляют из университета. Как раз завтра должны быть первые результаты, по моим подсчетам я в небольшом плюсе.
Я неплохо подтянула школьную программу, когда готовилась у внешнему тестированию, поэтому могу выдохнуть. Если не сбавлять темп, так и до конца осеннего триместра дотяну.
Жаль, одной учебой зарабатывать не выходит. Слишком мало баллов зачисляется за учебу, больше всего здесь ценится физический труд.
В перерыв с Оливкой бежим в кафетерий. На раздаче спать хочется меньше — я активно двигаюсь, к тому же нет усыпляющего бормотания препода. Настроение поднимается.
И сразу же падает, потому что в зал входит Топольский. Непроизвольно напрягаюсь, но Никита не подходит к раздаточной стойке. Вместе с теми же двумя парнями проходят дальше в зал и садится за столик.
Не хочу на него смотреть, но глаза сами его ищут. Борюсь с собой, не хочу, чтобы Ник это заметил. Поэтому пропускаю момент, когда перед глазами оказывается огромная рука, полностью забитая татуировками.
Они начинаются от самых кончиков пальцев и идут по руке вверх, а где заканчиваются, не знаю. Я ни разу не видела Коннора без футболки.
Коннор — мой ночной кошмар. Только наяву. Быстро хватаю тарелку и накладываю спаржу, он каждый день ее заказывает. И стейк. Ставлю на стойку, но не успеваю опомниться, как мои руки оказываются зажаты в тиски. Сама я чуть не вылетаю из-за стойки, впечатываясь ему в грудь.
Меня окутывает удушливый запах дорогого парфюма и мужского пота. Коннор огромный и мощный как скала, у него каменные мышцы, при желании он может легко свернуть мне шею своей ручищей.
— Ты все помнишь, малышка? — сипло говорит он над моим ухом. — Не надоело упираться?
— Отпусти меня, — говорю спокойно, потому что знаю, он ждет моей истерики. Как в первый раз. Больше я не доставлю ему такого удовольствия.
— Соглашайся сама, тогда все будет по-другому.
— Отпусти, Коннор, ты мне мешаешь. Я работаю.
— Ты все равно окажешься на моем члене, — громила явно выводит меня на эмоции. И у него получается, потому что от сказанного меня передергивает.
— Обязательно, — с силой вырываю руки, — но только после того, как ты повторишь это в полиции.
Коннор хватает меня за затылок, запускает руку в стянутые волосы и с силой притягивает к себе. Втягивает носом воздух.
— Ты так пахнешь, малышка. Моя...
Отбрасываю его руку и глубоко дышу. Щеки горят, внутри все клокочет. Мерзкое животное, уверенное в своей безнаказанности.
Здесь тоже есть мажоры, но они разные. Есть нормальные парни и девушки, которые пришли учиться, а есть такие как Коннор. Ублюдок из богатой семьи, которому оплатили учебу. Еще я слышала, что он участвует в боях без правил, но не за деньги. Просто ему нравится калечить тех, кто слабее.
Меня трясет, Коннор гадко ухмыляется. Так и размазала бы по его мерзкой физиономии спаржу со стейком.
Но тогда с меня снимут все заработанные за неделю баллы и еще вкатают штраф. Невольно бросаю взгляд на Никиту и жар обдает щеки еще сильнее.
Он сидит, отвернувшись, и даже не смотрит в мою сторону. Смотрит на двух блондинок, которые строят ему глазки. И улыбается, откинувшись на спинку стула.
Слезы подступают к глазам, поспешно отворачиваюсь, чтобы никто не заметил.
Я совсем сошла с ума? С чего я решила, что он станет связываться с Коннором? Никите на меня наплевать, он как может это демонстрирует, так что Коннор это только моя проблема.
Я уже обращалась к куратору, он обещал, что начальник охраны с ним поговорит. Судя по тому, что ничего не поменялось, разговора не было. Или не было толку.
В любом случае просто так это оставлять нельзя. В стране есть законы, есть полиция, есть власть. Если нужно, пойду к ректору, кто-то же должен гарантировать студентам безопасность.
Коннор отлипает от стойки и кладет руку на вздыбленный пах.
— У меня на тебя встает, как только я тебя вижу, — его грудная клетка, обтянутая трикотажной тканью, вздымается и опадает. Это не человек, это механизм, который работает на инстинктах.
Он отходит от стойки, идет к столику, за которым сидят три девушки. Коннор на ходу задевает одну из них за высокий хвост и хмуро бросает:
— Пойдем.
Она вздрагивает, на миг вжимает голову в плечи, но поднимается и идет следом за громилой. В разных концах зала из-за столиков встают парни и тоже идут к выходу. Может быть, они просто выходят? Но почему тогда оставляют недоеденную еду и тарелки?
У нас все за собой убирают.
Внутри появляется странное, ноющее чувство. Внутренности превращаются в ледяной ком. Я не знаю эту девушку, но почему интуиция подсказывает, что сейчас произойдет что-то ужасное?
Может, потому что в зале воцарилась непонятная тишина? Выходит, не только мне показалось, что парни с Коннором?
Я насчитала четверых, вместе с ним пять. И... Что это значит?
Смотрю на Оливку, она тоже таращится на входную дверь. Затем прячет глаза. Что-то знает или просто догадывается, как я?
Распахивается дверь и появляется Коннор. Один, без девушки, и мне хочется выдохнуть с облегчением. Но почему-то ледяной ком никуда не девается.
Оцепенение в зале проходит, очередь снова двигается. Выполняю механические действия, кусаю губы, как тут возвращается один из четырех парней и садится за свой стол.
Они все возвращаются с разным интервалом, а потом в проеме двери появляется та девушка. Ее волосы мокрые и стянуты в хвост, но смотреть на ее лицо страшно.
Покрасневшие глаза с лопнувшими сосудами. Лицо тоже неестественно красное, распухшие губы приоткрыты, она глубоко дышит. Такое ощущение, что ее душили.
Из пятерки, включая Коннора, на девушку никто не смотрит. Она медленно подходит к столу, садится на свое место. Ее подруги бледные, тоже отводят глаза, как впрочем и все присутствующие в зале. Делают вид, будто ничего не произошло.
Девушка начинает есть, но не успевает поднести вилку ко рту, как ее начинают сотрясать спазмы. Она скручивается на стуле и ее рвет прямо на пол.
Переглядываемся с Оливкой, я вижу в ее глазах настоящий ужас. Отстраненно думаю о том, что видит моя подруга. Шокировано окидываю зал и натыкаюсь на холодный взгляд.
Топольский смотрит в упор, но стоит нам встретиться глазами, отворачивается. Поднимается, ногой задвигает стул. За ним встают его спутники, и парни втроем выходят из кафетерия.
глава 3-1
Хватаю бумажные полотенца и бросаюсь к девушке. Подруги отпаивают ее водой, она в изнеможении откидывается на спинку стула. Меня догоняет Оливка с совком и ведром.
— Возьми, — протягиваю девушке полотенца, — вытирайся и пойдем.
— Куда? — испуганно смотрит она. — Я не собираюсь никуда идти.
— Сначала в медпункт, потом к куратору, — отвечаю бодрым голосом, хоть от жалости он немного дрожит, — или можно сразу к ректору.
— Не надо мне в медпункт, — девушка отталкивает мою руку, — я в порядке. И к ректору не надо.
— В каком порядке? — вмешивается Оливка. — Ты на себя посмотри. Тебя надо осмотреть.
— Да, а я вызываю полицию, — достаю телефон, но девушка чуть не выбивает его из рук.
— Не смей! — она кривится, лицо искажается злобой. — Кто вы вообще такие? Что вы ко мне пристали?
Мы с Оливкой изумленно таращимся, девушки за столом переглядываются. В их глазах мелькает странное выражение страха, смешанного с жалостью.