дому и безумно по ним, но напоминаю себе, что это то, что мне нужно
сделать, чтобы помочь им.
– Ведь это я должен быть тем, кто проверяет тебя и просит звонить
каждый час. Я твой отец, помнишь?
– Хорошо, я в порядке, спасибо, что спросил. Я наслаждаюсь
компанией Шей, и кстати мы собираемся пойти посмотреть
достопримечательности. – Шей качает головой. Знаю, ей не нравится, что я лгу отцу о настоящей причине, по которой приехала в Нью-Йорк, но у него и так достаточно проблем, а маленькая ложь не повредит.
– Тогда иди. Почему же ты всё ещё разговариваешь со мной?
– Потому что мне нравится слышать твой голос, пап. Это делает
меня счастливой. Как Холли?
– Она в порядке. – Я слышу печаль в его голосе, и понимаю, что
что-то не так.
– Что такое? И не говори мне, что всё в порядке, потому что я
слышу это в твоём голосе.
– Она одинока, – признается он. – Доктор разрешил ей навещать
меня раз в день, но поскольку я болею, он не хочет рисковать её
здоровьем, и теперь мы можем говорить только по телефону. Я знаю, ей
нравится, когда Нат помогает ей, но она не может находиться там весь
день. Знаешь, как медсестра ходит по дому, чтобы помочь ей и
проверить её состояние?
– Да.
– Я ненавижу, что каждый раз, когда медсестра уходит, она
остаётся там одна, пока Нат не приходит к неё поздно ночью. Я могу
чувствовать её страх. Ты же знаешь, она ненавидит темноту.
– Я что-нибудь придумаю, уверена, есть способ помочь ей. – Я не
рассказывала отцу о деньгах, ведь не смогу объяснить, что заработала
пятьдесят тысяч долларов в обмен на три свидания с человеком, которого не знаю. Но понимание того, что я могу предоставить им всё, что нужно, и что я смогу вернуть кольцо мамы, даёт мне понять, что я
приняла правильное решение.
– Не беспокойся об этом, я уверен, что меня скоро выпишут, а
потом я проведу весь день с твоей сестрой. Тогда она почувствует себя
по-другому.
– Мистер Хартли, пора принимать лекарства. – Я слышу голос
медсестры.
– Мне нужно идти, время противных таблеток, – шутит он.
– Хорошо, пап, я поговорю с тобой завтра. Люблю тебя.
– Люблю тебя тоже, береги себя.
Когда я завершаю вызов, то вижу, что Шей смотрит на меня, но
прежде чем у неё получается хоть что-то сказать, я обнимаю её и
выхожу из квартиры, не желая опаздывать на свидание.
* * *
– А это моя дочь, Алисия. – Говорит Роберт, показывая мне
фотографию с красивой блондинкой-подростком со сверкающими
зелёными глазами. На фото они в походе и выглядят так, будто отлично
проводят время.
– Она великолепна. Сколько ей?
– Шестнадцать. Она лучшая дочь на свете. Умная и с отличным
чувством юмора. – Я вижу, как гордость сияет в его глазах, когда он
говорит о своей дочери, и улыбаюсь.
– Бьюсь об заклад, ты отгоняешь всех мальчиков от неё.
– Уверен, что когда-нибудь придётся. Она очень взрослая и сейчас
сосредоточена на школе. После того, как мы с её матерью разошлись, я
ожидал, что она расстроится и, возможно, устроит истерику, но этого не
произошло. Она отличница и продолжает жить, как обычно.
– Тогда что тебя беспокоит? – Спрашиваю я, когда вижу
беспокойство на его лице.
– Ты подумаешь, что я сумасшедший, но она слишком идеальна.
– В смысле?
– Её мама и я решили расстаться на хороших условиях в основном
потому, что не хотели, чтобы Алисия чувствовала, будто ей нужно было
выбрать какую-либо из сторон, и мы были готовы к её реакции, но она
этого не сделала. Не знаю, беспокоит ли меня это больше всего.
– Ты говорил с ней об этом?
– Да, и каждый раз я получаю «Я в порядке, пап».
– А что насчёт её матери? Что она об этом думает?
– Она насторожена, как и я, но пока не заметила никаких изменений
в её поведении. Я думаю, мы ожидали другого исхода, потому что у
всех наших друзей, которые развелись, были проблемы с детьми.