– Но почему над всем этим водонапорная башня? – наконец, спросила девушка. – По-моему, очень странно, учитывая, как ты боишься воды.
– Водонапорка пустая, – с улыбкой признался Ньютон. – В ней нет ни капли воды. Ещё она внутри больше, чем кажется снаружи. У меня там оборудована библиотека и обсерватория под самой крышей.
– Насмешка над своей фобией, значит?
Ньютон в очередной раз хотел заверить, что никакой фобии у него нет, но почему-то теперь ему не хотелось ломать комедию, и он тихо ответил: «Именно так», надеясь закрыть тему.
Они ещё постояли какое-то время в молчании, нарушаемом лишь пением вечерних сверчков, а затем девушка поманила его назад, к площадке со старым фонтаном.
Когда они проходили мимо ангелов навстречу оранжевому предзакатному небу, Аня остановилась и повернулась к светлому ангелу.
– Подожди ещё немного, – сказала она ему, а затем посмотрела на тёмного. – А ты не грусти.
Ньютон улыбнулся. Аня тоже улыбнулась, встретившись с ним взглядом. Затем они вновь крепко взялись за руки и не спеша зашагали дальше, предоставляя ангелам стеречь покой прошлого.
Глава 32. Признание
Ожидая по нескольку часов в день на холмах полигона прыжков, часто заглядывая в бункер, Ньютон пытался понять, на что именно он надеется. На то, что Корвич явится и откроет обещанную правду, или на то, что член Лиги Весов вообще не появится, и что каждое слово пленника окажется трусливой ложью, уловками и клеветой. В этом случае, всё останется как прежде, и Гуру вернётся, и с ним Хосе.
– Эй, гринго!
Ньютон улыбался, представляя, как малыш будет задираться при встрече, а он будет готов колотить его за то беспокойство, что ему пришлось вынести за время его отсутствия. Он готов будет слушать неделями чепуху и болтовню этого чертёнка, только бы сейчас, только бы прямо сейчас знать, что с ним всё в порядке.
Ньютону нравилось мечтать о том, чтобы даже самые страшные опасения насчёт учителя оказались нелепицей.
– Ну, что, готовы к новым приключениям, лодыри? – спросит их как всегда недовольный Гуру.
И они вновь отправятся на охоту за артефактами. И никакие Лиги, никакие хранители им не смогут противостоять. Потому что они отыщут новых сноходцев, и будут искать ответы, лазейки, закладывать фундамент будущего, в котором тонкий мир сна и грубый материальный станут единым целым.
У них ведь есть цель. У Ньютона есть цель.
Ему нравилось представлять будущее, где людей окутает единое информационное пространство, в котором они смогут делиться друг с другом не только знаниями, но и опытом. Смогут свободно перемещаться в любую точку мира, и правительства со своими неидеальными режимами падут за ненадобностью. Падут языковые барьеры и границы. Человечество избавится от алчности – матери всех пороков, а значит и от войн, голода, эпидемий. Люди будут смотреть друг другу в глаза, проходя мимо, а не впиваться ими в асфальт, ведь им нечего будет друг от друга скрывать. А в далёкой перспективе, все люди так близко познают друг друга на всех уровнях существования, что станут единым могучим организмом с единым разумом, в котором будет жить память о далёких предках: Гуру, Ньютоне, Ане, Хосе и других.
Ньютона воодушевляли эти планы, пусть они и походили больше на мечты. И чтобы там не говорил проклятый Корвич, цель Ордена – это не просто заразное безумие одного человека. Это мечта. Настоящая мечта. Мечта самого Ньютона. Но эти же мысли заставляли его стыдиться своих сомнений насчёт учителя. Что я вытворяю? Почему продолжаю искать подвох? Неужели слова человека, который дважды пытался меня убить, стоят дороже слов человека великого, того, кто помог мне встать на ноги в этом мире? Почему я не могу просто сидеть и ждать его возвращения, не выискивая подвоха?
На самом деле ответ на все эти вопросы крылся на самой поверхности Ньютоновой души и был донельзя банален. Просто он никогда не доверял никому до конца. Даже рядом с матерью и братом он всегда был один, благодаря чему быстро повзрослел и взрастил в себе качество полагаться только на внутренние инстинкты и внутренний голос. Привычка, которая может выработаться, лишь если человек хотя бы однажды был всеми гоним и какое-то время жил в шкуре жертвы. Качество, без которого невозможно пробудиться.
Кого я обманываю? – мысленно смеялся он сам над собой. – Пробудился бы я без его помощи? Пробудился бы, если бы он не умер? Если бы не амфетамины, которые он мне оставил? Всё это Ньютон предательски повторял про себя, глядя на покалеченные антенны на холмах полигона, на океан над головой, на небо под ногами.