Смысл происходящего дошёл до Ньютона раньше, чем Коля успел подскочить с места и броситься открывать.
– Не смей! – прошипел Ньютон и занёс молоток для удара.
Коля сжался сам в себя и тихо жалобно пискнул:
– Мама…
– Как его звать, говорите? – продолжал звучать за дверью чёткий мужской голос.
– Витей его звать. Виктор Залевски, – ответил важный старческий голос. – Говорят вам – наркоман он!
Внезапно послышался ещё чей-то голос – на площадке появился третий мужчина, но разобрать его слов было невозможно. Он что-то пробурчал, и в ответ послышался голос милиционера:
– А вы ещё кто такой?
Снова нечто невнятное, и милиционер продолжил тарабанить в дверь:
– Это участковый! От ваших соседей поступили жалобы на шум! Откройте дверь!
Ньютон злился и знал: всего один удар по этой жалкой рыжей голове – и пришельцы останутся за дверью. Если же не сделать этого, очкарик впустит их, и всему придёт конец. Ньютон сжал обёрнутую изолентой рукоять молотка так крепко, что под потными пальцами заскрипело. Он глубоко вдохнул, точно собираясь нырнуть под воду.
Коля дрожал и плакал. И он вскрикнул, когда раздался глухой удар.
Но за ударом не последовала ни боль, ни тьма.
Староста оторвал зарёванные глаза от коленей и увидел у своих ног молоток и вмятину на линолеуме. Затем он посмотрел на безумца и узнал в нём прежнее почти спокойное, лишь болезненно бледное лицо своего товарища – Виктора.
– Не впускай их, – тихо попросил тот и посмотрел на Колю прежним тоскливым и обречённым взглядом. – Дай мне ещё немного времени.
Виктор отступил в сумрак своего логова, точно как призрак возвращается в сон, и затем скрылся в спальне.
Он запер дверь на щеколду, подпёр её стулом и погасил свет. Из коридора донеслись глухие щелчки замков и трясущийся голос Коли: «Сейчас, секунду».
Виктор выругался, рванул к массивному, под самый потолок шкафу, обошёл его, навалился, упираясь ногами в стену. Когда казалось, что глаза сейчас лопнут от напряжения, шкаф всё же поддался и оглушительно рухнул на дверь.
«Он там, в спальне!» – сказал Коля, и в коридоре послышалась возня и шаги.
Ньютон ощупью отыскал склянку и откупорил её. На дне оставалось несколько таблеток. Он закинул в рот все, и даже слизал с ладони белую крошку. Раскусил стимуляторы. Пересохшую полость рта наполнила горько-сладкая слюна. Виктор лёг в липкое месиво на полу.
Дверная ручка скрипнула, снова чей-то незнакомый голос и отчаянные удары: «Он забаррикадировался!».
Ньютон старался не обращать внимания на голоса, и выплывший откуда-то изнутри головокружительный гул в ушах помог ему в этом.
Сколько там было? Две, четыре? В темноте было не видно. Да и наплевать. Наплевать даже если я провалюсь глубже уровня Эдема. Плевать если не проснусь. Только бы успеть. Только бы успеть…
Уже через минуту его тело лишилось чувств, и дух ускользнул от света фар, скользящих по потолку, от звуков машин и ничего не подозревающего о нём мира. Лишь где-то вдалеке тоскливо выли сирены скорой помощи, сливаясь с равнодушным белым шумом реальности.
* * *
Ньютон очнулся около пролома в стене, через который свистела буря. Он поднялся на ноги и через брешь выскочил на улицу.
Вокруг никого не было видно. Щурясь от ветра, Ньютон побежал по белым пыльным следам борьбы к ржаному полю, через которое протянулась полоса примятой травы. В небе, выше чёрно-коричневой пелены бушевала сухая гроза. Вдали немой прожорливый смерч сметал лес.
Ньютон интуитивно пригнулся, когда над головой заскрипело железо. Все ветряные мельницы, лопасти которых давно разбросало по полю, накренились и с истошным скрежетом рухнули. Одна из них упала прямо за спиной Ньютона, подняв столб пшеничной пыли.
Ньютон потерял след, но где-то закричали и он бросился на звук, не разбирая пути. Когда звук повторился, он взял левее и увидел впереди могучую тень, штурмующую заросли. Тень двигалась медленно, что-то за собой волоча.
Догнав фигуру, Ньютон узнал обоих. Гуру шёл впереди медленно и уверенно, точно танк, и тащил кричащую и беспомощно дёргающую ногами по земле Аню за волосы.
– Ну что же мне с тобой делать, Анечка, – голос учителя звучал сбивчиво и нервно. – Я думал, мы всё решили… – его мучала отдышка. – А ты заставляешь меня… Вести себя… Точно я маньяк какой-то. Ты же понимаешь… Что… Что по-другому не будет, Анечка…
Она всё ещё играет с гравитацией, – подумал Ньютон, не сбавляя темпа, хотя ноги деревенели, и каждый шаг давался труднее предыдущего.
– Всё было решено… За тебя... С самого начала… Но ты отказалась от этого пути…
Аня вырывалась и плакала, до крови царапая руку мучителя. Но Гуру будто этого не замечал и совершенно ослеплённо брёл куда-то в глушь.