Но женщина не слушала его и продолжала судорожно глотать воздух почти перед каждым словом:
– Да... я знаю... я плохая мать... С самого… вашего рождения... Я всё... делала не так! – женщина шумно засопела. – И ты прав – я во всём виновата. Я часто… об этом думаю. Не надо было вас разделять…
– О-о-о... начинается, – Виктор удручённо вздохнул. – Здесь-то ты всё сделала правильно, мам.
– Когда я везла вас... на операцию… На вокзале... я встретила цыганку...
Виктор отстранил трубку от горящего уха и закатил глаза к потолку. Он слышал эту историю не раз.
– … цыганка говорила мне, что нельзя вас разделять...
– Ну конечно! – саркастически сказал он. – Лучше нам было остаться слипшимися уродами. Или, точнее сказать, двухголовым трёхруким уродом.
– Она говорила… – продолжала мать, совершенно не слыша сына. – Говорила, что если вас разделить, случится беда… Говорила, что если вы не будете вместе, то однажды один пойдёт ко дну, и потянет второго за собой… Теперь я понимаю, что она имела в виду...
– Ну конечно. Надо было послушать привокзальную цыганку и все бы жили долго и счастливо, – пробубнил сам себе Виктор. – И ездили бы мы с гастролями с каким-нибудь цирком уродов. Цирк братьев Залевски! Звучит, мам?
– … и теперь я боюсь за тебя, Витенька! Очень боюсь!
– Ляг, проспись, и это пройдёт, – посоветовал он.
– Я не могу спать. Не хочу, – в трубке раздался стук бутылки, поставленной на пол. – Тогда мне снова приснится Артур, – мрачно добавила мать.
Виктор опешил от неожиданности, но быстро сообразил, что ничего особенного в том, что матери снится её погибший сын – нет. И неожиданно ощутил в себе настоящую жалость к хрупкой красивой женщине, сломленной горем на том конце провода.
– Мне он тоже иногда снится, – тихо соврал Виктор, надеясь таким образом проявить к матери сочувствие.
Но вместо успокоения она взорвалась новым потоком пьяного и несчастного сознания:
– Не к добру, когда снятся усопшие. Не разговаривай с ним!
– Мать...
– Перед тем как нашли Артура, мне снилось, что он вернулся домой! Вернулся ко мне. Прокрался ночью в спальню, сидел возле моей кровати… Представляешь, какая жуть? – в голосе женщины звучал страх. – Он говорил, что встретил вашего отца и скоро встретит тебя! И не знаю, к чему это. А теперь Артура с нами нет! – в надломленной интонации послышалось помешательство. – Если тебе снятся мёртвые, Витюша, не говори с ними! И, главное, никуда не иди за ними!
– Мам, прости, пожалуйста, – спокойно проговорил Виктор. – Но если ты не перестанешь нести этот бред, я положу трубку. Честно.
На женщину угроза не подействовала. Она залилась очередной волной плача, слов в котором стало не разобрать. Поэтому Виктор снова отвёл разрывающуюся трубку от уха, осторожно положил её на телефонный аппарат, так, чтобы не прерывать связь, и ушёл в комнату, оставив матери терпеливого и сочувствующего слушателя – тишину прихожей.
* * *
Уставший от бесконечных тренировок с таинственным Гуру из мира снов, Виктор желал провалиться в забвение, но оно не наступало. Он ворочался в кровати, считал проезжающие под окнами редкие автомобили. Лучи фар пробивались через закрытые шторы, скользили по потолку и исчезали. Виктор следил за ними, впивался взглядом во тьму под потолком и невольно начал ворошить прошлое. Он думал о своём брате и о том, какими разными они были. Говорят, что между близнецами существует особая связь. Но Виктор никогда не ощущал ничего подобного к своей леворукой копии.
Ему вспомнилась та ночь, когда четыре года назад он так же, как и теперь, лежал в темноте, в пустой комнате, как неожиданно беззвучно в дверном проёме возник Артур. Виктор моментально притворился спящим, но, услышав шорох, чуть-чуть приоткрыл глаза и разглядел брата, одетого в старую байкерскую куртку. На тощей высокой фигуре подростка она смотрелась нелепым кожаным мешком. Однако шипы на погонах, молнии на груди и сотни клёпок грозно сверкали в лунном свете.
Артур забрал из-под своей кровати собранную заранее спортивную сумку, достал из-под подушки единственную книгу, которая его когда-либо увлекала – «Онейронавтика», пиратское издание без автора, и ушёл со своим добром обратно во тьму коридора. И Виктор вновь остался один. Он лежал, смотрел в пустоту, слушал вороватое щёлканье дверного замка, наполнявшее погружённую в молчание квартиру сухим эхом, но так и не поднял тревогу – не разбудил мать, спящую в соседней комнате.
Тогда он не знал, что спустя четыре года обезглавленное тело его брата найдут в канализационном коллекторе на окраине города. И единственное, по чему можно будет опознать тело, это отсутствие правой руки, родимое пятно в форме полумесяца на груди, и эта злосчастная куртка – единственное, что их безымянный отец оставил им в наследство.