Хосе истерически захохотал:
– Ну, конечно! День пути по этой вонючей пустыне – это ж не прогулка!
Аня только скромно улыбнулась. Из всех она одна не выглядела измотанной. Только загоревшей и чуть взмыленной.
– Я лучше сам, – сказал ей Ньютон.
Девушка достала из рюкзака бутылку с водой и сделала пару маленьких глотков, не сводя с Ньютона пристального испытующего взгляда.
– Я сам справлюсь, – мягче повторил Ньютон и направился в ту сторону, где деревья сгущались.
– Конечно, справишься, – Аня оставила бутылку и пошла следом.
Ньютон остановился, когда она обогнала его и зашагала впереди.
– Так ты идёшь? – бросила она через плечо.
* * *
Остановившись с охапкой хвороста в руках, Аня глубоко вдохнула сладковато-терпкий запах хвои и смолы.
– Почти как дома, – блаженно произнесла она, и Ньютон невольно улыбнулся, вспомнив их первую встречу в яблочной роще.
– Здесь есть шишки, – он пнул маленькие бурые шишки под ногами и посмотрел на зелёные, висящие на ветвях. – Может, в них есть орехи?
– Ты ведь шутишь?
– Нет, – серьёзно ответил Ньютон. – А что смешного? В шишках же есть орехи?
– В кедровых шишках – да, – девушка подняла с земли пустышку, подошла к Ньютону и демонстративно расшелушила её. – А это песчаные сосны. В их шишках орехов нет.
– А зачем тогда они вообще нужны?
– Для размножения, – Аня хитро улыбнулась и отошла на несколько шагов в сторону. – Ну, или чтобы делать так.
Она неожиданно обернулась и бросила шишку в Ньютона. Та совершенно не больно отскочила от его груди, и он с недоумением уставился на девушку.
– Ну, давай! – озорным голосом попросила Аня.
Её глаза игриво мерцали в полумраке.
– Что «давай»?
– Брось в ответ.
– Зачем? – Ньютон нахмурился, и, не дожидаясь ответа, вновь принялся за сбор хвороста, каждый раз кладя скудную охапку на землю, чтобы подобрать ещё одну ветку.
Аня обречённо выдохнула:
– Зануда.
Она шла параллельно с Ньютоном и через какое-то время спросила:
– Ты что, правда, никогда не кидался шишками?
Ньютон молчал.
– Родители тебя не водили в лес в детстве?
– Нет, – буркнул он себе под нос.
– Что, и даже с друзьями не играл в лесные войнушки?
– Нет.
Ньютон остановился и сердито посмотрел на Аню, но, не заметив на её искреннем лице ни доли усмешки, смягчился.
– У меня не было друзей, – неожиданно для себя признался он, глядя под ноги. – Мы жили с мамой и с… С братом. В общем, мы часто переезжали. Так что нам было не до походов в лес.
– Прости, – тихо произнесла Аня и грустно улыбнулась в пустоту. – Тяжёлое детство значит?
– Да нет, – спокойно ответил Ньютон, продолжая идти. – Я вовсе не это имел в виду.
– А что же ты имел в виду? – с неожиданно глупым и озорным тоном спросила девушка, и Ньютон почувствовал, как его вновь окутывает раздражение.
Он замер и рассерженно посмотрел на неё, затем покосился в сторону лагеря и заговорил тише:
– Я слышал, что ты говорила Гуру обо мне. Слышал, как ты сказала, что не хочешь видеть меня.
Улыбка сошла с Аниного лица. Девушка сделала шаг к Ньютону.
– Ну, слышал, и что? – спросила она с открытым ясным взглядом.
– Почему ты так разговариваешь со мной?
– Как «так»?
– Так, будто мы друзья.
Девушка словно слегка смутилась:
– Но мы ведь сейчас в одной лодке, верно?
– И что с того? Это значит, что мы теперь должны кидаться друг в друга шишками и рассказывать друг другу о своём детстве? – Ньютон нервно скривился. – Может, и Гуру с Корвичем пригласим, коль на то пошло?
– Я не против, – Аня пожала плечами и неожиданно оживилась. – В самом деле, было бы неплохо! Может, тогда они меньше будут хотеть убить друг друга.
От нарисованной воображением картины, Ньютону вдруг тоже стало смешно, однако он не подал виду.
– А насчёт того разговора с Гуру, – внезапно серьёзно сказала Аня. – Прости, если мои слова тебя задели.
Ньютон посмотрел на девушку. В её глазах отражался звёздный свет, отчего они походили на два мерцающих аметиста. В них можно было заметить раскаяние.
– Я сказала это сгоряча и, как бы глупо ни звучало, но лично к тебе это отношения не имеет. Всё что я говорила – это только обо мне и Гуру.
Ньютон отвёл взгляд, глубоко вдохнул бодрящий смолистый запах, и вновь посмотрел на недвижимую Аню.
– И ты прости, – с улыбкой сказал он. – За то, что явился к тебе со своими нравоучениями тогда… Я хотел извиниться раньше, но всё не удавалось. Мир?
– Мир, – чуть погодя ответила Аня и тепло улыбнулась.
Набрав хвороста, они двинулись к лагерю. Когда впереди уже послышался голос Хосе, Ньютон опомнился и торопливо заговорил: