Одел я Нину и вывел на свежий воздух. По дороге она пела песни, довольно неплохо. Я держал ее под руку. Выпил я совсем мало, поэтому, на подходе к дому, взял ее на руки и понес до двери ее квартиры. В кармане нашел ключи. Занес Нину в комнату. Она держала меня за шею. Я снял с нее пальто, туфли. На кухне нашел растворимый кофе, вскипятил воду. Сделал две больших чашки очень крепкого кофе. Выпил сам и напоил Нину.
— Витя. Очень прошу, раздень меня. Сними все. Одень на меня ночную рубашку, она вон на стуле. Уложи в постель. Я такая пьяная.
Я выполнил все ее пожелания. Причем действительно, раздел полностью и уложил в постель, накрыв одеялом. Правда, без ночной рубашки.
— Я тебя очень прошу, ложись со мной рядом. Я хочу с тобой поговорить.
Передо мной стоял выбор — лечь в постель с этой девочкой-женщиной, или одеться и идти домой. В свою холодную постель. Я выбрал первый вариант без колебаний. Не мог же я к ней, абсолютно обнаженной, лечь одетым. Когда я к ней лег рядом — ее всю трясло мелкой дрожью. Я ее обнял, прижал к себе. Озябший, маленький цыпленок. Еще и пьяный. Она спряталась на моей груди между руками и ногами. Потом, цепляясь руками, поползла по мне, к моим губам. Чтобы ей помочь, я лег на спину, а ее положил на себя. Она уперлась в меня локтями. В соседней комнате я оставил гореть свет. Нина заглянула мне в глаза:
— Витя. Я хочу рассказать тебе откровенно. На первом курсе, когда мне исполнилось восемнадцать, у меня был парень. Мы с ним встречались полгода, когда он затащил меня в постель и сделал мне очень больно. Мы с ним расстались. Я больше не хотела никаких близких взаимоотношений. Потом очень ждала своего принца. Когда приехала сюда, все варианты встретить принца вообще отпали. Но по фильмам, книгам, даже порнухе я понимаю, часть моей жизни, моей молодости проходит мимо. Я стала искать мужчину, который может открыть для меня этот мир любви и нежности. Прошу, возьми меня, но ласково и бережно. Я очень хочу этого, но сильно боюсь, что будет больно. Если не хочешь, то одевайся и уходи. Я не обижусь.
— И ты будешь слушаться и подчиняться. Делать все, что я тебе буду говорить?
— Ты мой господин! Приказывай. Только не делай мне очень больно.
— Но почему я? Вокруг ты можешь найти десятки желающих тебя обогреть?
— Ты мне очень нравишься. Очень-очень.
Вот тут эта ситуация заставила меня задуматься. Она такая маленькая, тоненькая. Как бы я не делал, но ей будет больно. Ей надо все растягивать, но очень осторожно.
— По первому разу может быть очень больно.
— Я буду терпеть. Но прошу тебя провести полный курс обучения молодого бойца.
Она еще и юморит. Похоже, спиртное из нее выветривается. Если я начну совать ей свою дубинку, то хорошего для нее ничего не будет. Возле кровати на тумбочке стоял тюбик с питательным кремом. Я положил Нину на спину. Начал целовать ее лицо и губы. Залез языком в ушко, повел по шее. Спустился на грудь, которая хоть чуть меньше средней, но упругая, как яблочко. Нина вздрогнула, но я опустился ниже, подняв ее на подушки. Нина чуть расслабилась. Сначала она сжималась вся, но потом уже привыкла.
Мои руки массировали ее груди и теребили соски. Минут через десять Нина стала постанывать и тяжело дышать. Я губами взял ее сосок.
— Двигайся на моем стволе аккуратно сама. Что не так, останавливайся.
В течение пяти минут я забирался к ней все глубже и глубже. Нина стонала от непривычных ощущений. Но решение попробовать оказалось сильным. Я помнил о своих размерах и габаритах Нины. Поэтому держал все под контролем и не увлекался. Когда я начал спускать в Нину, а она почувствовала у себя внутри эти спазмы, то вдруг заскулила тоненьким голоском, начала трястись и дергаться на моей дубинке, стараясь загнать ее в себя поглубже. Она яростно долбила меня руками, но я между нами поставил кулак, не допуская свой член глубже.
Я поднял ее с постели, поставил под теплый душ. Обмыл везде ее и себя, а после опять увел в постель. Я положил ее на себя. Она взялась за член рукой. Когда она почувствовала, что он в ее руках увеличивается и твердеет, увеличила темп, а потом заползла вся на меня, села верхом, потихоньку запихивая его в себя. Я посадил ее на согнутых ногах вертикально, поддерживая за бедра. Ноги ослабевали. Она садилась на него все глубже. Пыталась приподняться, но потом садилась еще плотнее.
— Витя, останови меня. Я больше не могу удержаться на ногах.
Я просто положил ее себе на грудь. Она лежала, тяжело дыша, но все-таки потихоньку двигаясь. У меня ощущения сказочные. Пальцы рук не отпускали груди с сосками. Это завело ее еще больше. Резкими движениями она насадилась на меня до упора. Сначала охнула, а потом громко застонала, но сама закрыла себе рот рукою. Она билась на мне, из нее хлынули соки. Очень обильные. Свалилась с меня и затихла. Когда я наклонился к ней, то увидел, она…. спит. Ни хрена себе научил! Нина глаз не открывала, на слова не реагировала, но дышала глубоко и часто. Значит жива. Минут через пятнадцать она открыла глаза.