Идею по курсам немецкого языка среди женщин я передал Оксане. Все ринулись на курсы, но когда узнали, надо платить десять марок в месяц, то остались только те, кто хотел заниматься. Начальник штаба полка проведение полевых занятий взял под свой контроль и к первому февраля все начало двигаться в заданном направлении без меня. Я, в основном, занимался миниатюр-полигоном. Комнаты в подвале мылись. Красились. Нашлись радиотехники, рационализаторы. Начальник разведки второго дивизиона старший лейтенант Григораш оказался талантливым изобретателем. Создал целый стрелковый тир, с автоматическим наведением малокалиберных винтовок, имитацией взрывов на местности, имитацией целей. Поставил мощные магнитофоны, привезенные от немцев со свалок. Мы воспроизвели шум боя, гремела канонада. Радиомастера создали установку светотехники. В конце длинного коридора сварили мощный пуле улавливатель. Получился стрелковый тир для стрельбы из пистолета Макарова на 25 метров для четырех человек.
Работы много, но ребята старались держаться в графике по срокам. Иногда энтузиасты работали до двенадцати часов ночи. Чебан продолжал ездить по немецким свалкам один раз в неделю, а остальные дни разбирал, что привез, а затем ездил по складам наших частей и менял, менял, менял. В результате у нас появилась хорошая новая химическая палатка, из которой сделали походное жилище для меня, на период учений и полигонов. С деревянным полом, новой печкой-буржуйкой, телевизором, радио, магнитофоном. Мне сделали большой стол, с крышкой из оргстекла и мощной подсветкой. Теперь карты срисовывать и переносить тактическую обстановку не составляло никакого труда. Чебан выменял новый электрогенератор на 4 кВт, переносной. В палатке появился свет. В феврале мы начали переоборудовать передвижной командный пункт командира полка. Но он меня предупредил сразу:
— Делай средне. Иначе наше начальство отберет сразу.
Я набрал несколько видов моющих обоев, красивый ковер, в котором в одном углу съехал рисунок совсем незаметно, но поэтому немцы его забраковали. Десятка два трехкилограммовых банок разной краски, один довольно неплохой сервиз на двенадцать персон. Загрузил все это в машину ГАЗ66 и повез в Дрезден. Командующий Ракетных Войск и артиллерии армии полковник Гапеев отправил выгружаться своего порученца. После разгрузки, я машину отправил в гарнизон. Полковник Гапеев пригласил меня домой, познакомил со своей женой. Мы поужинали, и он оставил меня ночевать в своем доме. Мы посмотрели все, что я привез. Спросил, может у него есть какие-то пожелания. Вечером мы еще долго говорили о службе, об Афгане, где он воевал 2 года перед учебой в Академии. Оказалось, девичья фамилия его жены — Рубина.
Утром на легковой машине он послал своего старшего офицера штаба с плановой проверкой нашего штаба полка, а заодно довезли и меня. При проверке, отметили у нас значительное улучшение боевой готовности. Полковник Гапеев посоветовал лишние Запасные Инструменты и Принадлежности, всю комплектацию никому не отдавать.
— Пусть выбивают себе сами. А то сидят тихонько на своих должностях и жуют свои сапоги.
Я с ним согласился. Про миниатюр полигон я ему ничего не рассказывал. Это для всего командования должно стать большим сюрпризом. Дома с Ириной мы виделись после семи вечера и до семи утра. Отношения наладились хорошие. По вечерам «голова у нее не болела», но ее критические дни мы старались не нарушать. При приезде она отрапортовала, что уехала к своим родителям через день после моего отъезда. Но Жора, с которым я переписывался, сообщил, что она жила еще неделю, но на другой квартире. Там жила со своим любовником. Ну что же, тогда мы квиты. Из-за такой мелочевки я ругаться и выяснять отношения не стал. Тем более и сам печатью святости отмечен за эти дни не был. Здесь в городке у меня уже появилось «информационное бюро» в лице двух моих прапорщиков. А эти знали все и обо всех.
Иногда они начинали пересказывать мне все новости полка, но это как-то меня мало интересовало. Хотя, кое-что интересное они рассказывали. Но кто-то начальнику политотдела дивизии все-таки доложил о моей предпринимательской деятельности. К нам с проверкой прибыл офицер политотдела, который потребовал немедленно отчитаться о моем своеволии и попыткой незаконно обогатиться, используя служебное положение, при явном попустительстве командира полка.
Мы с командиром повели его в «легальный» склад, показали журнал учета движения материальных средств. Контролирующий товарищ все внимательно прочитал, полазил по стеллажам, ознакомился со строительством нашего миниатюр полигона. Фактов разбазаривания, расхищения и присваивания не обнаружил, но резолюцию на акт проверки наложил: «Незаконную деятельность — запретить». Предложенный ему комплект моющихся обоев, забрал без уговоров, как вещественное доказательство того, что большинство помещений уже отремонтировано и обклеено такими обоями.