Глава 58
Трускавец. Валерий Школьный и Николай Иванович
За работой и тренировками незаметно подошел отпуск. Мы с Ирой приехали в Винницу, а я на следующий день через аэропорт Одессы самолетом полетел в Астрахань. В самолете на меня запала стюардесса. Обалденно симпатичная. Очень высокая, но стройная как тростиночка. Со стрижкой — под мальчика. Наташа, как она представилась, предложила мне место в первом ряду возле иллюминатора, учитывая мой рост. Она большую часть времени проводила возле меня. Кресло возле меня она оставила свободным. Экипажу объяснила, что мы долго встречались, но потом нам пришлось расстаться. Самолет прилетел в Астрахань после обеда. Я ее подождал, а потом мы вместе поехали к ней. Сначала ужинать в ресторан, а затем в ее однокомнатную квартиру. Наташка оказалась с повышенным уровнем сексуальности. Всю ночь мы доказывали один другому, кто больше соображает в интимных отношениях. Победила дружба. Домой я попал только утром. Моя мама понимающе подсмеивалась надо мной. Вырвался на свободу. Что же тут непонятного.
У Наташи на пять дней освобождение от полетов. Все эти дни мы провели вместе. До обеда она участвовала на каких-то занятиях в аэропорту. Я в это время общался с мамой и родственниками. А после пяти вечера мы ходили с Наткой гулять по набережной, заходили в кафе, рестораны. После прогулок и активного ужина, шли к ней на пятый этаж. Наталья сидела на какой-то диете. При росте 175 сантиметров она весила меньше 50 кг. Когда раздевалась, то наиболее выпуклыми частями тела выделялась ее грудь третьего размера и тугая попка. Всю ночь я с огромным удовольствием ползал по ее костям. Я даже не ожидал, что будет так вкусно. С внутренней стороны добирался к ней до пуповины. Наташа в результате моих проникновений орала как будто ее резали. Приходилось ей затыкать в этих моментах чем- то рот. Но в девять утра я, как штык, уже дома возле матери. В течение часа она меня ругала и пилила. Но потом, мать есть мать. Она для моих походов выделила пятьсот рублей из тех денег, которые я ей прислал.
— Мама, ты пойми. Из двенадцати месяцев я дома бываю четыре месяца. Мы едем в отпуск. Жена меня отпускает, а сама со мной не едет. Денег выдает в обрез. А я здоровый мужик. Мне хочется любви и женской ласки. Я понимаю, что подлец. Но жизнь берет свое. Может кто-то может сдерживать себя, а я не хочу. Я жене сказал: «Хочешь, чтобы я не гулял — выжимай из меня все жизненные соки». Она этого не делает. А когда я буду сексом заниматься? На пенсии что ли? Или мне надо начать заниматься онанизмом. Но я этого не хочу.
— Ты уже взрослый и самостоятельный. Я тобой горжусь и люблю. Делай, как знаешь. Но я же переживаю, когда по ночам ты болтаешься неизвестно где. Может ты уволишься, приедешь сюда и женишься на Наташке. Твоя Ирина, откровенно говоря, мне не очень нравится.
Эту же идею развивала и Наташка. Увольняйся, жить есть где. На жизнь мы себе заработаем. Через неделю я попрощался со своими родными, попрощался с Наташей. Она откровенно грустила и не хотела расставаться. Провожала меня до трапа самолета, еле сдерживала слезы. Через день я уже оказался в Виннице. Ира купила четыре путевки в Трускавец. Два отдельных номера. Вода меня не интересовала, хотя все дружно заставляли меня ее пить. Процедуры и прогулки меня тоже не увлекали, но меня водили туда и сюда на моцион. Умные беседы с родителями Ирины меня утомляли. Когда я начал высказывать свое мнение о жизни и смерти наших вождей, политике партии, тесть посоветовал мне больше молчать, чтобы в тюрьму не замели меня и их дорогую дочку. А тут еще за последний год Ирина превратилась в благовоспитанную девушку. «Так нельзя. Так мне стыдно. Так никто не делает. Ты прям ненасытный. Я же не секс машина». Так что, если кто хочет, может меня осуждать. Но надеюсь, большинство, меня все-таки поймет и оправдает. Если не оправдает, то проживу остальную жизнь весь такой виноватый и не прощенный.
За три дня, совместно проведенных с родителями Ирины, разница во взглядах на жизнь, превратилась в пропасть. Я тяготился их обществом, страдал от тех часов в течение суток, которые надо быть вместе с ними. Тесть, как он рассказывал о себе, в течение двадцати пяти лет работал председателем колхоза в Воронежской области, а теща там же в этом селе — директором школы. Тесть чужих мнений не воспринимал. Его суждения и высказывания абсолютно правильные и обсуждению не подлежат. Теща голос не повышала. Мужу только поддакивала, но напоминала кобру перед нападением. Ирину они считали верхом совершенства и красоты. А после того, как она рассказала о своей работе в Ужгороде, а особенно в Германии, ее авторитет в их глазах вырос до небес. Я стал хилым придатком к их изумительной дочери. Ирина просто купалась в тех похвалах и восторженных комментариях, когда она рассказывала о себе, своей работе, учебе, общественной деятельности. Эту тему они могли жевать, пережевывать с новыми подробностями сутками. Вся боевая подготовка артиллерийского полка являлась придатком к активной деятельности женсовета, который поднялся на такую высоту благодаря круглосуточной работе их дочери.