То что я увидела в гостинной, когда зашла, это то, что Арман вальяжно сидел на диване, а на его коленях восседала, какая-то расфуфыренная блондинка и что-то шептала ему на ухо, если шептала, после чего оторвалась от него и глупо захихикала.
Рядом с диваном стоял столик на котором стояло две бутылки из-под мартини и одна, почти полная, от коньяка.
" Да Николь, всё же прав был Дикс, я всего лишь подстилка для Армана, и он довольно быстро нашел мне замену. "
Похоже Арман почувствовал мой взгляд, поднял свои глаза и встретился с моими. По-видимому осознав, кто стоит перед ним, стянул блондинку с себя и поднявшись на ноги, заметил:
— Николь, я ждал тебя.
Разочарованно качаю головой, и тяжело вздохнув, отворачиваюсь от него намереваясь уйти.
— Ты куда? Даже не поцелуешь меня?
— Не хочу мешать вам. — спокойно говорю я, борясь с подступающими слезами. — Надеюсь сильно шуметь не будите, я устала. — сообщила я, и стараясь не пуститься в бег, покидаю гостинную.
Как же больно. Знала, что будет так, но всё равно больно.
Делаю шаг, и такое ощущение, будто к ногам приковали тяжеленные гири. Делаю другой, и сердце при каждом вдохе, обливается кровью.
Больно, но понимаю, виновата сама, знала же, какой он человек, но всё равно вручила ему своё сердце.
Надо уходить, сейчас желательно из его дома, потом… из его жизни, лучше сейчас, потом будет ещё больнее.
Поднимаюсь на второй этаж, захожу в его спальню, которую до недавнего времени делила с ним и останавливаюсь, решая, что забрать, но тут же понимаю, что в этой комнате, нет, в этой вилле, моего ничего нет, кроме чемодана, что стоял у двери.
Разворачиваюсь, чтоб направится на выход, но замираю, а куда я сейчас пойду?
Сажусь на краюшек кровати. Открываю смартфон и ищу в нем самый захудалый мотель, где Арман меня искать не будет, и тут же подскакиваю от испуга, поскольку дверь шарахнула об стену и в комнату зашел Арман.
Испуганно вскрикиваю, вскакиваю и с ужасом пытаюсь понять, что делать? Почему он в ярости?
Арман за пару шагов преодолевает разделявшее нас расстояние и повиснув надо мной, прорычал:
— Снова сбежать хочешь?
— Сбегают из тюрьмы. А уходят от тех, кому не нужны. Я тебе не нужна, ты нашел мне замену, так о чём переживаешь? — равнодушно спросила я.
— Ты мне нужна! — рявкнул он и тут же впился мне в губы жадным поцелуем.
Пытаюсь отстраниться от него, но не тут то было. Он повалил меня на постель и накрыл своим телом.
Пихаю ладонями в его грудь. С трудом удалось оторваться от его губ и тяжело дыша, говорю:
— Ты хочешь взять меня насильно?
Арман замирает, поднимает голову и смотрит в мои глаза.
— Ты совсем меня не хочешь?
— Ты только что зажимал другую. — напомнила я ему.
— Я её не зажимал!
— Она сидела на твоих коленях и сюсюкалась с тобой.
— Сюсюкалась? — не понял он, а я понимаю, что чаще и чаще использую словечки, которые говорит Ирина.
— Она соблазняла тебя, а ты её поощрял, — поясняю я.
— Ты ревнуешь? — на его лице появилась самодовольная улыбка.
— Нет! Ревность это самое мерзкое чувство на свете, оно заставляет людей делать глупости. Да и почему я должна ревновать? Ты никогда не был моим. Ты свободен и можешь делать что хочешь. А теперь слезь с меня, ты тяжелый.
— Не слезу… иначе ты уйдёшь, а я не могу без тебя. — сказал он и прикрыв свои глаза, уткнулся своим лбом в мой.
Я тяжело дышала, пытаясь унять своё сердце, которое как сумасшедшее отбивало набат. Я даже не мечтала о том, что он хоть когда-нибудь скажет мне такие слова.
Может на него влияет то, что он выпил коньяк?
Но как же хотелось, чтоб он действительно, хоть чуть-чуть, любил меня.
— Тебе кажется, что ты не можешь без меня. Встретишь другую, третью, десятую и каждая из них, попытается залезть тебе на колени, и ни одну из них, ты не остановишь, а я не хочу быть твоей подстилкой. Не смей ко мне так относиться.
Он открыл свои глаза, и я утонула в его чёрных омутах.
— Я никогда не относился к тебе как к подстилке и не собираюсь. Я же сказал тебе, я не могу без тебя. Мне нужна только ты, и лишь только ты. Остальные всего лишь блеклые тени и ни одна из них, не стоит твоего мизинца.
Набираюсь смелости и спрашиваю:
— Ты меня любишь?
Арман долго смотрел мне в глаза, а затем сказал:
— Любовь… это слово и понятия уже давно опошлили и очернили, я в неё не верю… — моё сердце куда-то ухнуло от обиды, — но если то, что я чувствую к тебе, нужно как-то назвать, то пусть будет любовью. — сказав это, он нежно прикоснулся к моим губам своими.
А я… я не могла долго размышлять над его словами, всё равно наверное не пойму, а то что чувствовала к нему я сама, наверное это самое главное. Если он не любит, то моей любви явно хватит на двоих, главное, чтоб его привязанность ко мне, не обошлась для меня, слишком дорого.