Поездка оказалась для меня весьма неожиданной, особенно учитывая то, что он больше никого не взял с собой.
За весь путь, я лишь спросила:
— Куда мы идём?
Он ответил:
— Увидишь!
И я действительно увидела - Санта-де' Морре, вилла, которая когда-то принадлежала матушке Армана. И в которой до этого, я была лишь дважды, и воспоминания о которой, дарили мне счастливые мгновения.
— Зачем ты привёз меня сюда? — спрашиваю осторожно я.
— Ты же хотела чтоб я увёз тебя из своего дома, что снова не так? — хмуриться он.
— Всё хорошо. — заверила я, — Я просто не думала, что ты привезёшь меня сюда.
— А почему нет? Мы же здесь с тобой впервые встретились.
" Да, встретились мы тут впервые, и хоть она и была не из приятных, но она перевернула всю мою жизнь. " — подумала я, направляясь в спальню, которая когда-то была выделена мне.
— Ты это куда? — хмурясь спросил Арман.
" Ну что я снова сделала не так? Что он хмурится? "
— В спальню, вещи разложить, — осторожно отвечаю я.
— Будешь спать в моей, и тут прислуга есть, если ты забыла.
О том, что тут есть прислуга, я помнила, и не только прислуга, но и охрана, но своя, а не бандюги Армана.
Я улыбаюсь, а почему бы и нет.
Арман вполне мог отправить меня в комнату, которую я когда то занимала, или в любую другую, но он поселил меня у себя. Нет, это конечно не любовь, я вообще сомневаюсь, что он способен на это чувство, но вот привязанность - возможно.
Дойти до спальни, он мне так и не дал, взял за руку и повел куда-то в сад.
— Куда мы?
— Увидишь.
И я увидела, что в саду, в той стороне куда я ещё не ходила, располагается лабиринт, весьма привычный для английского сада, но неожиданно для сицилийского. Там, в лабиринте, в одном из тупиков, среди цветущей глицинии, располагалась беседка из белого мрамора.
— Как же тут красиво! — заметила я. — Жаль что не запомнила дороги.
— Держись всё время правой стороны. — сообщил Арман и направился в беседку.
Я последовала за ним.
— И часто ты тут бываешь?
— В детстве - часто. Сейчас - нет.
Я не ожидала, что он будет со мной откровенным, наверное именно по этому и я откровенно сказала:
— Знаешь, мне всегда казалось, что эта вилла, отдельный мир, где можно отдохнуть от невзгод.
Арман смотрит мне в глаза, внимательно, будто ищет во мне подвох.
— Когда я в первый раз сюда попала, вообще вообразила, что это маленький Рай.
— С чего такие ассоциации? — удивился он.
— Наверное из-за детских воспоминаний. Ты же знаешь, мой отец обычный афро-американским гангстер, а мать… мать латино-американская танцовщица, не блещущая материнскими инстинктами, я в детстве почти ни где не была, лишь однажды, отец возил меня к родственникам, в Кению.
— В Кению? Да ты у меня - дикарка!
— Ни чего я не дикарка. Не везде строят небоскрёбы, но это не значит, что жители хижин - дикари.
Арман усмехнулся и притянув меня на свои колени, спросил:
— И как, тебе понравилось в Кении?
— Даже не знаю. Мои родственники живут в прибрежном районе Вои, но от прибрежного там лишь название, вокруг, куда не посмотри, лишь каменно-глиняная пустыня, и лишь кое-где попадались растения, и не всегда зелёные. Именно там, я поняла, как важно беречь природу, в том числе воду, но именно там, я увидела, что такое свобода. А ещё, мне запомнились табуны зебр, что пасутся на открытой саване, высокие жирафу, что гуляют важно там, где им хочется, а так же слоны, от которых лучше держаться подальше.
— А как же львы? — с усмешкой спрашивает Арман.
— Львов я не видела, но слышала однажды рёв, прям под окном своей комнаты. А утром видела следы его лап, а за одно и результат его посещения. Лев загрыз две овцы и сторожевого пса у деда.
Арман удивлённо приподнял бровь.
— И что, твои родственники так всё и оставили? Они не убили того льва?
— Может и хотели, но львы вымирают, и правительство их охраняют, там чуть ли не на каждом углу заповедники или национальные парки. Как только животное уходит туда, они сразу становятся неприкосновенными.
— А сами родственники твоего отца, как они тебя приняли?
— Их конечно было много, но они не желали со мной общаться.
— Почему? — удивился Арман.
— Не только европейские люди не жалуют темных, но и те тоже, так что, играть мне не с кем и я почти всё время была одна. Зато очень многое узнала об жизни и традициях племени самбуру.
— Да же так. И какие у них традиции?
— Ну… Ну, у них есть многоженство, — хмурюсь и добавляю. — А ещё, в четырнадцать лет, всем юношам делают обрезание, и всё это сопровождается пышным празднеством, а перед этим проводится коллективная охота. После этого, мальчик становится мужчиной, воином. Но в двадцать восемь лет, они становятся старейшинами, и считаются уже старыми, но при этом могут жениться, на девочках лет десяти-пятнадцати. Чем больше у неё детей, тем более высок её статус, но при этом у неё не может быть никакого имущества, всё принадлежит мужу, даже если она что-то получила в дар. А ещё - мурранам, воинам, запрещают есть любую еду, что видела женщина, кроме молока.