— Ты мне снишься? — спрашивает она, хриплым голосом.
— Нет! Не спи! Тебе нельзя! — говорю я, доставая рацию, чтоб сообщить остальным, что я нашел Николь. — Сармад! Сармад!
Сквозь шипение раздался его голос.
— На связи.
— Я нашел Николь. В лесу. Примерно три градуса на право, от спуска. Пригони снегоходы.
— Как она?
— Плохо. Возможно сотрясение мозга.
— Я всё понял. Скоро будем.
Отключаю рацию и перетягиваю Николь к костру, надо согреть её.
Вскоре прибыли спасатель на снегоходах. Доктор Уоллис быстро прошелся по её телу и сообщил, что все кости целы, но действительно возможно сотрясение мозга, так что, аккуратно погрузили Николь на снегоход и доставили до спасательной базы, а уже от тудава, на вертолёте, доставили её до госпиталя в Бёнигена.
Пока Николь оформляли в госпитали, пришли новости от Сармада, оказывается, Ирине не показался хлопок взрыва, были найдены осколки. Взрыв был направлен не на нанесения ущерба, а как раз для того, чтоб сошла лавина.
Понятное дело, что после такого заявления, я принялся за расследования этого дела, не лично, но Сармад и следователи городка приложили к этому делу всё своё умение и знание.
Единственные вероятные враги у Николь, это Ален Шпир и Маргарет, так что, начали раскручивать этот клубок, в конце которого выяснили, что это именно Алан заложил бомбу и взорвал её, для того чтоб сошла лавина.
Сармат делал всё оперативно, и у Алана не было шансов уйти. Но вот Маргарет… эта стервы скрылась и тут было два варианта, если будет умной, то покинет страну или хотя бы где-нибудь заляжет, и второй вариант, попытается закончить то, что не сделал Алан, попытается убить Николь в госпитале, но я ей это не позволю.
Утром палату Николь охраняли полицейские Бёнигена и ближайших к нему городков, по ночам мы с Сармадом, и именно в одну из ночей, как это бывает в голливудских фильмах, пришла медсестра с укольчиком.
Маргарет ещё не успела дойти до кровати, как Сармад скрутил ей руки и сковал наручниками.
— Отпустите меня! Отпустите! — кричала она, пытаясь вырваться.
Долго не думая, хватаю её за шею и практически рычу ей в лицо.
— Лучше заткнись, или сверну тебе шею.
Маргарет тяжело дыша, хотела явно что-то сказать, но закрыла рот и всё же позволила себя вывести из палаты.
Подхожу к постели, на которой лежала неподвижно Николь и смотрю на неё. Она не приходила в себя уже более суток. Врачи говорили что это последствие сотрясения головного мозга, но мне это совершенно не нравиться, хочу чтобы она поскорее очнулась и улыбнолась мне.
Присаживаюсь на край кровати. Беру её руку и начинаю поглаживать.
— Николь… ты же знаешь что я сложный человек, но прошу, очнись, я не смогу без тебя. Я столько раз тебя терял, и сейчас больше не смогу пережить твою потерю. Прошу, открой глаза. Я сделаю всё, что ты пожелаешь. — тяжело вздыхаю и продолжаю. — Мы так много пережили, вдвоём. Да, во многом я виноват, но прошу, не забирай у меня тот шанс, что ты дала мне. Я ведь люблю только тебя, и если ты меня сейчас оставишь… я буду вечно одинок. Николь… я… — осекаюсь, понимая, что, наверное впервые, во моему лицу течет влага.
Капля слезы проскользила вниз и сорвалась, после чего, упала на лицо Николь, протянул палец, чтобы стереть её, но замер, увидев как вздрогнули ресницы моей любимой, и как медленно они поднялись.
Я как завороженный смотрел в её ясные очи и видел в них любовь ко мне, что она так долго хранила.
— Любишь. — не спрашивала, а утверждала она.
— Люблю! — не смея скрывать, подтвердил я, и нагнулся, чтобы своими губами подтвердить это.
Глава 38.
От Николь.
— Николь… ты же знаешь что я сложный человек, но прошу, очнись, я не смогу без тебя. Я столько раз тебя терял, и сейчас больше не смогу пережить твою потерю. Прошу, открой глаза. Я сделаю всё, что ты пожелаешь… Мы так много пережили, вдвоём. Да, во многом я виноват, но прошу, не забирай у меня тот шанс, что ты дала мне. Я ведь люблю только тебя, и если ты меня сейчас оставишь… я буду вечно одинок. Николь… я… — он умолкает, а я чувствую как что-то мокрое капает мне на лицо. Притворяться, что я без сознания, больше не хочется. Хочется обнять его и больше не отпускать, ни куда и ни когда.
Я открываю глаза и смотрю в его полные боль, но по мере того, как он понимает, что сейчас произошло, в них появляется надежда.
— Любишь. — не спрашиваю, а утверждаю я.
— Люблю! — не смея скрывать, подтвердил он, и нагнулся, чтобы своими губами подтвердить это.
Лёгкий, почти неуловимый поцелуй и вот он вновь смотрит мне в глаза.