– Не буду, – от бессилия губы дрожат.
– И так не будешь? – мажор вдруг резко наклоняется и захватывает зубами мочку моего уха, а потом языком проводит по шее.
Внутри словно взрывается тысяча электрических разрядов. Острые иголочки разносит током по всему телу. Пытаюсь вырваться, от омерзения хочется заехать мажору между ног, но тут ловлю взглядом вбежавшую в зал Надю. Старшая смены отчаянно трясет головой, и я усилием воли подавляю в себе бешенство и выдавливаю:
– Вам принести эспрессо или латте? Господин…
– Вот! Теперь хорошая девочка. Иди, крошка. Жду.
Барская ладонь снисходительно треплет меня по щеке, но я отдергиваю голову и больно стукаюсь затылком о колонну. Слезы выступают на глазах. Подныриваю под руку мажора и бегу в кухню. Только здесь даю волю эмоциям. Бросаюсь к мойке и тру, тру мочалкой шею и ухо.
– Кристина, что случилось? – выскакивает из своего кабинета дядя Миша.
– Я его убью! – шиплю, стиснув зубы. – дайте мне что-нибудь! Я его убью!
Дядя Миша и су-повар Алексей бросаются ко мне и не дают разгуляться. Они вырывают из рук нож, который я успеваю схватить, потом тарелку, сковородку, поварешку. Та выскальзывает из онемевших пальцев и с грохотом валится на пол. Этот звук бьет по ушам, и на мгновение отрезвляет.
– Прекрати истерику! – рядом оказывается Надя. – Если хочешь работать в ресторане, привыкай к любым ситуациям.
– Но он… он… вот сюда и сюда, – тычу пальцами в мочку и шею, – языком… и зубами…
– Ой, подумаешь, пьяный богач облизал! – ехидничает Наташка. – Велика забота! Зато чаевые положит. Глянь, сколько там?
– А-а-а! – хватаюсь за голову. – Скройся! Я за себя не отвечаю!
– Кристина, кофе готов, – в дверь заглядывает бармен.
– Не пойду!
– А кто за тебя пойдет? Я, что ли? – Наташка сует мне под нос кукиш. – И так все твои столы обслуживала.
– Злая ты баба, Наталья! – упрекает ее дядя Миша. – Нет в тебе жалости.
– Ой-ой-ой! Под-у-у-у-маешь, неженка какая!
Напарница фыркает и исчезает за дверью. Неожиданно эта перепалка помогает мне прийти в себя. И правда, чего задергалась? С пьяными мужиками справлялась, а тут всего лишь мажор. Молча беру поднос с кофе и направляюсь к столу.
– Ваш латте, господин.
Вкладываю в это слово весь елей, который нашелся в закромах тела.
– Какой кофе, котенок, – ноет его подруга. – Я домой хочу… с тобой… Ты уложишь свою куколку в кроватку?
– Сейчас блевану, – бормочу себе под нос.
– Ты что-то сказала? – услышал все же мажор.
– Приятной вам ночи, господин, – кланяюсь ему. – Могу я забрать счет, господин?
– Бери, – он толкает ко мне папку.
– Спасибо, господин. Вам такси вызвать, господин?
– Ты чего, матрешка, заладила? – синие глаза наливаются кровью, как у племенного быка-осеменителя при виде коровы.
– Все по правилам этикета, господин.
Хватаю бордовую папку и несусь вон из зала, а сердце выстукивает ритм: «Я про-у-чи-ла ма-жо-ра! Я про-у-чи-ла ма-жо-ра!»
И миг счастья такой сладостный, что совсем не думаю о последствиях.
Зато они ждут меня у порога…
В буквальном смысле...
А чаевые мажор пожадничал.
Глава 8
Как же бесит эта официантка! До скрежета зубовного бесит, до умопомрачения!
Не реагирует ни на слова, ни на прикосновения, как будто полностью отключила чувства и эмоции, поэтому ещё больше хочется задеть ее чем-нибудь, вывести из каменного стояка.
Только когда заставил ее съесть суши с острым соусом, немного скривилась и сразу сбежала. Я видел издалека, как она пьет воду, и в душе злорадствовал: «Так тебе и надо! Это тебе за высокомерие и заносчивость!»
Но, попробовав дракона из суши, пожалел и себя. Шеф-повар постарался: перца чили было в соусе столько, что хватило бы на роту чилийцев. И все равно пришлось признать, что вкус суши из-за этого не пострадал, наоборот, показался невероятно изысканным. Такое блюдо я не пробовал даже в Японии.
Лариса болтает без умолку. А для меня ее голос звучит фоном, словно где-то телевизор включённый работает и бормочет что-то невнятное. Иногда вслушиваюсь в ее слова и опаньки! прозреваю. Оказывается, батя близко знаком с ее родителями, да и живет она через два дома от нас. Как получилось, что я ее не знаю?