Заторможенность, вызванная шоком, быстро сменилась на понимание, что надо сматывать удочки. Покидала в сумку вещички и поспешила из здания бизнес-центра на парковку.
Но тут меня ждал большой облом. Какой-то олень подпер моего Логана сзади, прямо как в прошлый раз это сделал Марат. Я постояла немного на улице, со злостью пнула колесо красного седана, что преградил дорогу, и чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда услышала за спиной довольный мужской голос:
— Попалась?
— Господи, как вы меня напугали! — прижала обе руки к груди, всеми силами изображая сердечный приступ.
Необычайно выразительные серые глаза Марата опасно сузились до хищных щелок и зависли как раз на уровне моего несчастного, страдающего внезапной тахикардией, органа. На мгновение даже показалось, что они как-то особенно алчно сверкнули, а кадык на его шее дернулся, будто сглатывая слюну.
Ну, точно волчара сожрать собрался!
— Вот только не надо на меня так смотреть, — совершенно серьезно предупредила я. — Знаю я эти ваши методы. Говорите сразу, что вам от меня надо и отвалите уже, Марат Геннадьевич!
— Горячая ты штучка, Серафима Альбертовна. Дерзкая, наглая, хитрая.
— Непонятно говорите, Марат Геннадиевич. Одни какие-то гадости.
— В жены тебя хочу. Так понятнее?
Бывают такие моменты в жизни, когда от изумления пропадает дар речи.
Сейчас как раз этот случай.
Наверное, смотрелась я невероятно нелепо с вытаращенными глазами и безмолвно открывающимся и закрывающимся, словно у рыбы, ртом.
Но! Не это главное.
Главное то, что до неприличия наглый, самоуверенный тип, очень довольный собой и произведенным эффектом, делает шаг вперед, крепко обхватывает меня за талию одной рукой, за шею второй и, пока я все еще офигеваю от его слов, впивается мне в губы собственническим поцелуем.
Меня будто током прошибает с головы до пят от остроты ощущений, от его запаха, вкуса и дикого напора.
Марат, абсолютно не стесняясь того, что мы находимся на улице, мимо ходят люди, целует меня жадно и глубоко, ни на мгновение не давая опомниться или даже хотя бы попробовать его оттолкнуть.
Я просто не могу… не могу это сделать.
Не сейчас, когда он с такой жадностью пьет мое дыхание, словно от этого зависит вся его жизнь, когда он так обнимает, будто без слов дает понять, что рядом сильный и уверенный мужчина, который никогда не бросит, не оскорбит, не предаст.
Аура его силы, власти и желания, настолько сильны, что я снова теряю голову, но лишь на миг.
Ровно до того момента, пока он, оторвавшись от моих губ, какое-то время очень серьезно смотрит в мое запрокинутое лицо, а потом говорит:
— Поехали ко мне.
Эта фраза пинком под зад швыряет меня с небес на землю.
Как там он сказал?
В жены он меня хочет?
Ну-ну.
— Простите, Марат Геннадьевич, — медленно отстраняясь, со всей любезностью, на которую только могу быть способна, произношу я. — Но сегодня на вечер у меня совершенно другие планы.
Марат хмурится, но до конца разорвать объятия не дает, удерживает не больно, но довольно ощутимо прихватив за предплечье.
— И какие же? Поделишься своими планами?
— Ну, разумеется. Для начала заеду в ближайший супермаркет, куплю апельсинов, а потом к Глебасе в больницу. А то он там бедный без витаминов совсем зачахнет.
Серые глаза мужчины темнеют от гнева, но он не спешит задавать вопросы, лишь глядит на меня тяжелым ревнивым взглядом и, вероятно, не понимает, отчего я предпочитаю сейчас ему Глеба.
— Да-а, — наконец тянет он. — Я, конечно, знал, что у тебя, Сима, характер не простой. Но не до такой же степени.
— А кто? — наконец выхожу из себя я и, резко высвободившись из крепкой хватки Марата, с вызовом смотрю на него. — Кто определяет эту степень? Уж, не вы ли, Марат Геннадьевич? Я вам, простите, не навязываюсь. Отдохнули, хорошо провели время и прощайте.
— Это ты вот прямо сейчас решила?