Фиби слезла с мотоцикла, за ней Бретт. И тут ее рассмешила та неотрывность и напряженность взгляда, с какой он смотрел на нее. Ей было удивительно хорошо. Откуда-то доносился шум волн. Фиби раздвинула кусты и очутилась в райском уголке нетронутой природы. Это была небольшая, охраняемая могучими дубами бухточка с мягко плещущимися у покрытого зеленой травой берега бирюзовыми волнами.
— Как прекрасно! — воскликнула она, не веря своим глазам, и оглянулась. Бретт улыбался. Он гордился этим только ему известным местом и был рад поделиться с Фиби своим секретом.
Фиби разгладила юбку и опустилась на траву. Прямо перед ней величественно прошла белая цапля, без всякого всплеска ступая по мелководью. Фиби улыбнулась. Красота окружала ее, и она была несказанно счастлива. Бретт присел рядом с ней так близко, что она слышала его дыхание. И ей захотелось дотронуться до него.
— Ничего, что ты приехала сюда со мной вместо школы? — спросил он и лениво вытянулся на траве, забросив руки за голову.
— Ты тоже должен был ловить креветок сейчас, — с вызовом ответила она и стрельнула глазами из-под чуть прикрытых ресниц.
Прекрасно понимая, что это откровенное кокетство, она не могла остановить себя. Несколькими плавными движениями Фиби постаралась пригладить его растрепавшиеся от езды волосы.
Он засмеялся, и его смех зазвенел по всему берегу. А Фиби в это время использовала возможность получше разглядеть его. Вблизи он был еще более привлекательным, чем издали. У него были высокие аристократические скулы, оливковая кожа и волосы, черные как ночь. Прежде ей приходилось слышать о нем как о «темной лошадке» — непослушном, озорном смутьяне и нарушителе спокойствия старомодного Конуэя. Но когда она заглянула в его смеющиеся серые глаза, у нее не осталось доверия ко всему слышанному о нем ранее. Она не могла объяснить причину такой перемены, но теперь она больше верила ему.
— На судне, Фиби, — а я был в плавании почти неделю, — хороший улов. И неужели ты думаешь, что я не заслужил отдыха? — спросил он, наматывая травинку вокруг пальца. — Ну, как тебе здесь?
Фиби придвинулась к нему и посмотрела на летящих над водой птиц.
— Не знаю. Я никогда прежде не пропускала школу, — искренне сказала она. — У меня было ужасное утро. Я проспала, опоздала на завтрак и рассыпала тетрадь с домашним заданием, а один листок попал прямо в грязь. Когда ты спросил меня, не хочется ли мне прокатиться, я не знала, что ответить.
— Я думал, ты скажешь «нет», — произнес он, задумчиво глядя на круги, разбегавшиеся по воде от брошенного им камня. — Я был уверен, что ты ответишь «нет».
— Почему? — спросила Фиби, хотя знала причину.
— Ну как же? Таким, как ты, девчонкам, не следует встречаться с парнями вроде меня. — Он бросил еще один камушек. — Я был выгнан из школы, я — причина всех несчастий в этом городе, а ты — дочь мэра Конуэя.
— Ты пытаешься испугать меня? — спросила она, вглядываясь в его лицо, которое вдруг стало серьезным.
— Ни в коем случае, — резко ответил он. Ветер внезапно стал меняться и взъерошил темные волосы Бретта. — Если бы ты знала, как долго я хотел, чтобы ты пришла сюда, тогда бы не говорила так.
— И как долго? — спросила она, зачарованная его откровением.
— С седьмого класса. Хотя не знаю, зачем я признаюсь тебе в этом. — Он засмеялся вновь, и глаза его сощурились. — Видела бы ты свое лицо сейчас, Фиби. Ты не можешь решить, вру я или нет? Поверь мне, это правда.
— Почему ты рассказываешь мне это? — Она была восхищена его честностью. Ей действительно казалось, что у Бретта Кроуза каждое слово идет от сердца. В то же время она чувствовала, что он стесняется ее.
— Потому что я хочу поцеловать тебя, — неожиданно произнес он, и его улыбка постепенно исчезла.
Взгляд Фиби застыл на лице Бретта. В нем читалась ничем не прикрытая страсть. И насмешка над самим собой.
— Тогда сделай это, — тихо сказала Фиби.
Глаза Бретта расширились. Он осторожно, очень медленно приблизился к ней, нерешительно обнял большими руками ее плечи, а затем прижался губами к ее нежным податливым губам. Прикосновение было мягким, сладким и очень осторожным. Прижимая одной рукой Фиби к себе, а другой слегка запрокинув ее голову, он счастливо смотрел на нее смеющимися глазами.
— Бретт Кроуз, конечно, может целоваться и лучше, — поддразнила она мягко, сознавая, что это дерзко с ее стороны.
Но Фиби было только семнадцать лет, и ее познания в области мужской психологии были слишком малы. Она, конечно, целовалась с несколькими одноклассниками и находила это ощущение приятным, но чрезвычайно вредным для губ. Однако Бретт не был похож на тех парней.