- Спасибо, звучит заманчиво, - согласилась Кэтрин.
- Давайте, я приготовлю все на вашей кухне и заодно покажу, где что лежит, - предложила хозяйка, прошла в крошечное помещение слева от гостиной и загремела посудой.
Кэтрин сбросила ветровку, с которой этим летом пока никак не удавалось расстаться, и последовала на перезвон.
Мадам Зельда сидела на табурете и ждала, когда закипит чайник. На столе уже стояли тонкие фарфоровые чашки, сахарница с серебряными щипчиками, заварочный чайник и блюдце с лимоном.
- Вот в этом шкафу вы найдете все необходимое, чтобы приготовить завтрак или ужин, - показала рукой пожилая дама, - а в буфете тарелки, ложки и чашки. На верхней полке - полотенца и салфетки. - Она легко встала, насыпала в чайник заварки, залила кипятком и накрыла крышкой. - Ну вот, почти готово, а теперь садитесь и расскажите мне о себе, Катрин.
Та немедленно ощетинилась.
- Я дала вам все свои данные, показала документы, включая чековую книжку и водительские права. Моя жизнь - открытая книга.
- О, я вовсе не имела в виду вашу кредитоспособность или справку с места работы. Меня интересует молодая женщина по имени Кэтрин Иствуд, ее надежды, мечты и чаяния... Мне интересно, почему она сняла квартиру, хотя живет в привилегированном пригороде, и чего хочет достичь с ее помощью.
Прозрачные голубые глаза мадам Зельды смотрели на Кэтрин с такой добротой и заботой, что она не выдержала и неожиданно для себя разрыдалась.
Кэтрин даже вспомнить не могла, когда последний раз плакала... Наверное, на похоронах матери. А тому уже скоро десять лет. После этого у нее вроде бы и не было поводов лить слезы.
Она выучилась, потом устроилась на хорошую работу. Сейчас ее окружали приятные умные люди, дом в Шерингтоне был благоустроенным и уютным, с отцом отношения прекрасные, финансовое положение в высшей степени благополучное. Так о чем же ей горевать?
Ах, как неловко!
- П-простите... - пробормотала она, вытирая глаза. - Так неудобно. Сама не знаю, что это на меня нашло.
- О нет, милая, знаете, конечно, знаете, тихо ответила мадам Зельда. Только пока еще не готовы говорить об этом вслух.
Она налила ароматной жидкости в полупрозрачную чашку, опустила туда ломтик лимона и подвинула к Кэтрин. Потом повернулась, достала пачку бумажных салфеток и протянула ей одну. Кэтрин благодарно кивнула, еще раз вытерла глаза, неизящно, но с удовольствием высморкалась и сказала, тихо всхлипнув:
- Все это так глупо.
- Нет, совсем не глупо, если заставляет вас плакать.
- Да и слезы проливать тоже глупо, - упрямо заявила Кэтрин.
Мадам Зельда молча подняла свою чашку, сделала маленький, почти незаметный глоток, снова поставила ее на стол. И выжидательно посмотрела на Кэтрин.
В конце концов тишина, которая нарушалась только прерывистыми всхлипываниями, стала давить на психику, и Кэтрин неожиданно заявила:
- Один парень у меня на работе, тот, который мне немного нравится, утверждает, что от меня не исходят "женственные флюиды", а другие ребята сказали, что я "свой парень". А я и так это знаю, потому что работяги из мастерской напротив никогда не свистели мне вслед, сколько бы я ни ходила мимо. Сама не знаю, почему меня это так задевает, - призналась молодая женщина.
Мадам Зельда протянула руку и похлопала по маленькой ладони Кэтрин, беспомощно лежащей на столе.
- Ну-ну, мадемуазель Катрин, все не так плохо. - И тут та разрыдалась снова, горько и обиженно. А когда немного успокоилась, хозяйка спросила:
- Что-то еще, да? Кроме глупых парней?
- Мой.., мой отец... - всхлипнула Кэтрин.
- Что с ним? Он болен?
- Нет, слава Богу, совершенно здоров. Даже слишком. Я-то, дурочка, полагала, что совершаю чуть ли не дочерний подвиг, живя с ним и готовя ему еду, а он даже обрадовался, что я сняла квартиру в Лондоне.
Кэтрин вспомнила, как боялась заговорить с отцом о том, что сделала, не знала, как сказать, что не будет иногда ночевать дома под предлогом загруженности работой. А тот буквально просиял и моментально одобрил ее поступок. Оказывается, он не настолько зависел от ее забот, как она полагала.
- Что ж, весьма благоразумный джентльмен, - одобрила мадам Зельда. Понимает, что молодой женщине надо проводить время с молодыми людьми, а не сидеть дома, погрязнув в хозяйственных делах.
- Да, и еще он сказал, что уезжает на неделю в Сингапур... - обиженно протянула Кэтрин.
- А вас с собой не берет? - понимающе спросила хозяйка.
- Не берет... - Об этом отец сообщил ей только сегодня утром, когда она собирала свои вещи. - Едет на съезд филателистов.
- Тогда можете считать, что вам повезло, мадемуазель. Не знаю более скучной публики, чем филателисты. Одной вам по Сингапуру гулять было бы неуютно, а сидеть на заседаниях просто невыносимо. Насчет этого расстраиваться совсем не стоит, - заверила ее мадам Зельда. - Нет, вам вовсе не в Сингапур хочется, милая. А чего? Что вас беспокоит? То, что мужчины не свистят вам вслед?
- Нет, конечно нет... То есть... Ну, я не знаю даже, как объяснить. Мне хочется, наверное, быть такой женщиной, на которую им захотелось бы обратить внимание. Да, даже засвистеть... Ну, вы понимаете.
- Не совсем, только в общих чертах. Лучше просветите меня, старуху.
И все огорчения последней недели полились из Кэтрин потоком. И дополнительная работа над заданием Бобби Мастерсона, и его отказ повести ее в "Лилии Темзы", и обидный разговор с красавцем механиком, и то, как этот механик принял ее за бездомную бродягу и предложил милостыню, и радость отца по поводу того, что она будет дома не каждый день...
- Ох, простите, что веду себя как плохая мелодраматическая актриса, закончила свои излияния Кэтрин.
- Ничего, мадемуазель, ничего. Каждому надо иногда расслабиться и выплеснуть накопившиеся неприятности, - ласково заверила ее мадам Зельда. А позвольте поинтересоваться, что вы собираетесь со всем этим делать?
- Не знаю, - простонала Кэтрин и залпом выпила остывший чай.
- Что-то мне подсказывает, что все-таки знаете, - сказала мадам Зельда, пристально глядя на нее.
Кэтрин подняла серые заплаканные глаза, вытерла еще раз салфеткой нос и со вздохом призналась:
- Конечно, знаю. Только вот не знаю, как это осуществить.
- Мадемуазель Катрин, милая, только не говорите мне, что хотите этого ужасного Бобби, какеготам...Мастерса?
- Мастерсона, - машинально поправила Кэтрин. - Нет, теперь уже нет. Но я хочу, чтобы он пригласил меня в "Лилии Темзы". Хочу, чтобы он умолял меня!
- И чтобы парни из мастерской напротив свистели вам вслед?
- Ну, это уж чересчур, - поспешно заявила Кэтрин, потом призналась:
- Разве что один-единственный раз.
- Я могу попросить их и заплатить, если желаете, мадемуазель, предложила мадам Зельда.
Кэтрин засмеялась, потом помрачнела.
- Думаете, это единственный способ заставить их обратить на меня внимание?
- Ну что вы, мадемуазель, это была шутка.
Мне просто хотелось, чтобы вы улыбнулись.
Хотя шутка, признаюсь, не лучшего толка. - Хозяйка внимательно оглядела лицо молодой женщины, сидящей напротив, - серые глаза, прямой нос, чистый лоб, высокие скулы, русые волосы, стянутые на затылке в невыразительный пучок. Что-то в этом взгляде напомнило Кэтрин о том, как рассматривал ее тот высокий механик. - Да, впереди у нас немало работы, - сообщила результаты осмотра мадам Зельда.
- У нас?!
- Не думаете же вы, мадемуазель Катрин, что я останусь безразличной к вашему призыву о помощи. Считайте, что вам повезло. До того как мы с мужем переехали в Лондон, я держала в Тулузе модельное агентство. Начнем, пожалуй, с ваших цветов, - деловым тоном произнесла мадам Зельда и поднялась со своего места.
- С чего?
- С цветов, - спокойно повторила та. - Сейчас я принесу образцы, и мы выясним, какие цвета вам идут, а уж потом отправимся за покупками.