Гурашвили и начальник участка Редкоус рьяно доказывали Курнакову, что предложение Сидорова — «не блеф, а вполне реальное предприятие». Галицкий, покачивая головой, барабанил тонкими и длинными, как у пианиста, пальцами по столу. Выступать против Сидорова он не мог: сейчас по всей стране идет борьба за изыскание дополнительных ресурсов и повышение на этой основе как количества, так и качества выпускаемой продукции. А поддержать начальника разреза — значит согласиться с тем, что на Южном участке можно внедрить проект Владимира Кравчука. Но что на все это скажут в министерстве? Красильников — против. Назар Платоныч Длугаш — тоже!
Смутная тревога подступала к сердцу Федора Лукича Галицкого...
— За счет чего же, Михаил Потапыч, вы думаете добыть на Северном участке дополнительно сорок миллионов тонн угля? Чтобы выйти на такую цифру, одного повышения производительности труда и соцсоревнования мало... — усмехнулся Курнаков.
— А я и не думаю только этим ограничиваться, — осадил его Сидоров. — Мы обсуждали позавчера с Гурашвили и Редкоусом эту проблему. Вадим Ильич и Федор Лукич тоже присутствовали при этом... — Сидоров достал из папки листок и стал перечислять, за счет чего можно резко увеличить производственную мощность Северного участка...
Владимир, который еще час назад ни на что хорошее не надеялся, воспрянул духом. Начальник разреза его приятно удивил. Сам Михаил Потапович ничего, конечно, не решает. Кроме него, существуют главный инженер разреза, главный геолог, маркшейдер. И все-таки уже есть что-то конкретное. Затеплилась надежда. Маленький родничок.
Но то, что произошло дальше, крепко разочаровало Владимира, припечатало к стулу.
— Итак, давайте не будем спешить с выводами: обождем еще недельку... — рассек ребром ладони, как саблей, воздух Сидоров. — Надо еще раз тщательно взвесить наши возможности. И, если вы меня поддержите, вынесем этот вопрос на общее собрание разреза. Пусть люди скажут свое слово... А потом можно будет и в Москву снова написать. Поймите меня правильно: дело здесь не только в том, быть или не быть проекту Владимира Кравчука. Все гораздо сложнее. Опять же, новую технику нам быстро дадут только в том случае, если мы по-новому будем работать...
Снова надо повременить! Сколько уж раз Владимир слышал это ненавистное ему слово: «повременить». И вот теперь — опять то же самое. Боишься, Михаил Потапович!
Расходились, как и в прошлый раз, поздно; Курнаков — иронично изогнув редкие брови (он по-прежнему не очень верил в затею Сидорова); Редкоус — с благодушным, удовлетворенным выражением на мясистом лице. Гурашвили много шутил, заговорщицки подмигивал Владимиру, угощал всех мандаринами — накануне он получил посылку из своей родной Грузии. Главный инженер Томах вздыхал. Кончилась спокойная жизнь. С Михаилом Потаповичем не соскучишься. Все в его рассуждениях правильно. Но почему Сидоров слепо доверяет Владимиру Кравчуку? Сооружение разреза на Южном участке взято под контроль правительства. Любая осечка с осушением недопустима. А Михаил Потапович верит в этого мальчишку, как в самого себя...
И если Вадим Ильич Томах вздыхал, сомневался, то Федор Лукич Галицкий был обеспокоен не на шутку. Сидоров хочет писать в Москву. Но оправдан ли такой шаг? Пойдут комиссии, разбирательства... И все из-за этих скважин! Стоят ли они того?
Федор Лукич не любил, когда кто-либо писал письма — пусть даже хорошие! — в вышестоящие инстанции. Зачем привлекать к себе внимание? Высокий полет требует высоких целей!
Был Федор Лукич по натуре осторожным, как царь Берендей, аккуратным и щепетильным в мелочах. Не дай бог кому-нибудь из домашних перенести журналы «Партийная жизнь» с тумбочки, куда он их положил, на столик... Всегда собранный, в тщательно выглаженном костюме и галстуке, которые он не снимал даже в сильную жару, Федор Лукич при первом же знакомстве невольно заставлял собеседника подтянуться. Он принадлежал к числу людей, твердо уверовавших в то, что лучше чего-то недоговорить, чем сказать абсолютно все — от «аз» до «ять». А вдруг обещанное нельзя будет выполнить — жизнь ведь противоречива? Сегодня ратуют за одно, завтра — за другое... На профсоюзной работе, которой он отдал два десятка лет, все-таки легче, нежели сейчас — на партийной. Секретарь парткома, как считал Федор Лукич, — лицо особое. Он не имеет права ошибаться, потому как это подрывает авторитет партии.
Утром Сидоров сам разыскал на Северном участке Владимира.
— Есть конкретное предложение... Пока суд да дело — займись выбиванием необходимой для проходки стволов техники... Что тебе надо для сооружения вертикальных водопонижающих скважин? По самому последнему слову техники, разумеется?