Лейтенант вышел из комнаты. Командир ДНД Линьков распределил людей: четыре стационарные группы направляются к наиболее «горячим точкам» — парк имени Сосюры, улица Нестерова, улица Плеханова, Крещатик. Два человека дежурят в штабе ДНД, два — в РОВД и восемь человек будут патрулировать с работниками милиции по специальным маршрутам. Командир ДНД зарегистрировал всех в журнал учета, патрули расписались в нарядах, которые дали им два молоденьких сержанта милиции с карманными рациями. Дружинники надели красные повязки, привинтили значки, разобрали по карманам удостоверения. Такой порядок перед выходом в маршрут завел лейтенант Гаркушин, и порядок этот строго выполнялся.
— Ну, удачи вам! — напутствовал товарищей Линьков.
Одна за другой покидали комнату группы. Дежурство началось...
Андрею Платову, Федору Омельченко и Тарасу Осадчему выпала улица Нестерова. Они медленно двигались по белому от снега тротуару, поглядывая по сторонам. Где-то играла музыка, слышался смех. Весело помигивали неоновые вывески. В сквере, против гастронома, стояла огромная елка, украшенная разноцветными лампочками, шарами, хлопушками, картонными белками и блестками «дождика». На верхушке елки — большая красная звезда, а внизу — Дед-Мороз. Не из ваты и бумаги, а настоящий. Высокий, краснощекий, бородатый дед в расшитом бисером длиннополом кожухе, белых, с загнутыми носами валенках, а в руках — плетеная корзина.
— Счастья вам, друзья! Здоровья богатырского! Радостей и лучистых улыбок в Новом году! — басил Дед-Мороз, поглядывая на стоявших вокруг него людей. — Мира и покоя дому вашему, всей стране нашей... Любви и верности...
Платов, Омельченко и Осадчий постояли минуты три возле елки, потом двинулись дальше.
— Эх, ребятки, не повезло нам с этим дежурством... — грустно сказал Омельченко. — В такой вечер дома надо сидеть! Пить шампанское и смотреть по телевизору новогодний концерт.
— Кому-то нужно и дежурить, — возразил Осадчий и покосился на Андрея Платова. Тот молчал. Платов думал о своей жене Клаве (они зарегистрировались месяц назад), о том, как они завтра проведут выходной. Есть два варианта. Утром можно взять лыжи, термосы с чаем, бутерброды и отправиться на весь день в лес, куда-нибудь в Голосеево или Святошино. Стройные ели, искрящийся на солнце снег, чистый воздух — разве есть что-либо лучше?! Можно, конечно, провести день и по-другому. Во Дворце спорта выступает ленинградский «Балет на льду». Клава говорила, что может достать два билета на двенадцать часов дня... А потом — в кино, неплохо бы посмотреть «Укрощение строптивого» — об этом итальянском фильме много говорят, да и «Вечорка» хорошо писала. Известный киноактер Адриано Челентано — в главной роли. Много смеха, юмора...
— Деточки, помогите перейти улицу... никак не сдюжаю, не получается... Машин шибко много... — подошла к дружинникам старушка в очках.
— А вы, бабушка, переходите в установленном месте, вот здесь, на «зебре»... — поучительно поднял палец Омельченко. — Водители автотранспорта должны сбросить скорость и пропустить пешеходов.
— Да пыталась я, касатик, пыталась аккурат три раза перейти... Не сбавляют они скорость, а прибавляют, окаянные. Не ровен час — задавят. Все едут, едут, едут...
— Пойдемте, бабушка, — сказал Платов, и они с Осадчим, поддерживая старушку под руки, направились к переходу. Машины, словно по команде, сбавили скорость и остановились.
— Что значит в повязках, а? — молвил шедший сзади Омельченко.
Дежурство продолжалось. В этот вечер они отвели в штаб ДНД заблудившегося мальчика лет пяти (живет где-то в Дарнице, на левом берегу Днепра, а сюда приехал с мамой посмотреть елку — и потерялся). Задержали и доставили в РОВД трех пьяных юнцов, пытавшихся распить бутылку портвейна возле Центрального гастронома...
Падал снег, крупный, пушистый. Забирал мороз, покалывая мочки ушей. Улица мало-помалу пустела, люди спешили по домам, стараясь встретить Новый год в семейном кругу, в тепле и уюте. Зазывно светились окна.
— Ну, все... Сегодня, пожалуй, никаких ЧП уже не будет, — произнес Омельченко и, вскинув левую руку, бросил взгляд на часы. — Двадцать минут одиннадцатого...
— Сегодня дежурим до половины двенадцатого, — заметил Платов. — Домой бы к курантам успеть.
Дружинники еще постояли возле елки, полюбовались миганием разноцветных лампочек (Деда-Мороза уже не было) и не спеша пошли вверх по улице — к кинотеатру «Комсомолец».
«Все-таки лучше, наверно, отправиться завтра с Клавой на лыжную прогулку, — думал Платов. — Когда еще выберусь... В середине января надо сдать две статьи в журнал «Археология», потом командировка на месяц — в Самарканд... Да, пойдем в лес... Клава будет довольна, она любит кататься на лыжах. Как здорово мы отдохнули в Голосеевском лесу в прошлое воскресенье! Смазать вот только лыжи надо хорошенько. Мороз завтра будет градусов пятнадцать-двадцать, по радио говорили...»