Денисенко наморщила лоб, сокрушенно развела руками.
— Нет, не вспомнить. Запамятовала... Ей-богу, запамятовала! Кабы знать, что такое случится...
— Жаль, очень жаль,— вздохнула Карелина.
Лиза смущенно заморгала глазами.
— Простите, но я тоже не запомнила женщину... А вот парней... парней этих... — Она снова зарделась.
— Ну-ну... — мягко подстегнула Ольга.
— Парней хорошо помню...
— Ну-ну, слушаю... Я вас слушаю, Лиза!
— Один — статный такой, высокий, симпатичный. В черном кожаном пальто и пыжиковой шапке... Второй — маленький, с изуродованным ухом... в шляпе...
— И что же эти парни делали в сберкассе?
— Высокий проверил лотерейный билет. Выиграл рубль. Потом попросил, чтобы я на этот рубль дала ему два лотерейных билета. «Авось, — говорит, — выиграю в следующий раз «Волгу» или «Жигули». А я ему: «Почему бы и нет? У меня рука счастливая». Вытащила я ему из пачки два лотерейных билета. Он поблагодарил и сказал, что если действительно выиграет, то будет моим должником на всю жизнь...
— А что делал в это время тот, второй, с изуродованным ухом?
Лиза потупила взор.
— Я... я на него больше не смотрела. Извините...
— Эти двое ушли сразу после ухода Лукьянова? — спросила у Никитиной Карелина.
— По-моему, нет... Да, точно... они потом ушли... Минуты через две или три...
Карелина встала, застегнула пальто.
— Ну что ж, спасибо, товарищи, за информацию. О нашем разговоре никому, пожалуйста, не говорите.
Михеев сидел перед Карелиной и равнодушно смотрел в одну точку потухшими серыми глазами. А Ольга не торопилась начинать. Пока сладу с этим парнем не было. Она помнила: от сегодняшнего допроса зависит очень много, вдобавок и время не терпит, но спешить сейчас нельзя. Михеев может опять ничего не сказать...
— Итак, вы, Юрий, по-прежнему утверждаете, что приемам боевого каратэ научились сами и шапки с Валевской и Кириченковой сорвали по собственному, так сказать, почину?
— Именно так, гражданин следователь.
— Добавить ничего не хотите?
— А нечего добавлять! Все рассказал. Сам наколбасил, сам и отвечу по закону. — Он виновато опустил голову, на пухлых губах плавала грустная улыбка.
Карелина внимательно смотрела на арестованного.
— Напрасно вы так, Михеев... Вы хоть знаете, где сейчас ваша мать?
— Моя мать сейчас дома, где ж ей быть... Вчера сутки отработала, а теперь — трое суток дома.
— Не совсем так, Михеев... Нина Васильевна, ваша мать, действительно сутки отдежурила в больнице, а потом вернулась домой. Не застав вас, забеспокоилась. Начала обзванивать всех ваших товарищей, затем отделения милиции, морги... — Ольга сделала паузу, печально сжала губы. — Узнав, что вы задержаны при попытке сорвать с девушки песцовую шапку, ваша мама... Нина Васильевна... никак не могла в это поверить. Она плакала, все время спрашивала, не перепутали ли в милиции что-либо, может, это совпадение, и есть еще один Михеев... — Карелина снова надолго замолчала. — Все это так сильно на нее подействовало, что она сейчас находится в больнице...
Михеев медленно поднял на Ольгу глаза.
— Что с ней?
— Инсульт. Положение очень тяжелое...
Он слегка качнулся на стуле.
— Инсульт?.. С чего бы это? Она никогда не болела...
На столе настойчиво затрещал телефон. Карелина взяла трубку.
— Слушаю. Да-да, это я... Что?.. — Ольга бросила быстрый взгляд на Михеева. — Да-да, понимаю... Спасибо, что позвонили, доктор. — Она медленно опустила на рычаги трубку.
Секунд тридцать сидела неподвижно, по печальному лицу пробегали тени.
— Это оттуда... от матери, да? — тихо спросил Михеев.
Карелина кивнула. Подбирая слова, стараясь говорить как можно мягче, добавила с паузами:
— Ваша мать... Юрий... полчаса назад... скончалась...
Он втянул голову в плечи, провел пересохшим языком по губам. Уши стали пунцовыми, на щеках заблестели капельки пота.
Так прошла минута, потом еще одна.
— Отец вас бросил, и мама ваша... жила только для вас. Она вас очень любила и отказывала себе во всем, лишь бы вам, Юрий, было хорошо. В четвертом классе купила сыну велосипед, потом — мопед «Дружба». В седьмом классе у вас уже были наручные часы, дорогие джинсы... Потакала мать вам во всем, баловала вас. С этого, по-моему, и началось. Вы привыкли, что вам все можно, все позволено... — Ольга вздохнула. — А вот сама Нина Васильевна четыре года подряд ходила в одном и том же платье, соседи знают об этом. Все она отдавала вам, Юрий, все! А чем вы отплатили?
Михеев насупился:
— Я не верю ни одному вашему слову! Не верю, что она умерла... Вы... вы хотите таким драконовским способом воздействовать на меня, выудить нужные сведения!