— Товарищи! Сегодня я уезжаю в командировку на месяц и поэтому прошу извинить меня за то, что отнимаю у вас время... Разрешите от имени партийной организации ВНИГИ и районного отделения милиции вручить вашему товарищу, Игорю Николаевичу Бокову, самому активному дружиннику института, грамоту и ценный подарок — именные наручные часы... — Он вытащил из кожаной папки красочный лист глянцевитой бумаги с золотым тиснением, а из кармана пиджака — квадратную коробочку с часами и протянул Игорю Николаевичу. — От всей души поздравляю вас.
Боков смущенно опустил глаза:
— Спасибо... Но я... то есть мы вдвоем с Самсоновым задержали этого типа...
Добрыйвечир покачал головой:
— Василий Терентьевич уже получил подарок... Притом, насколько мне известно, вам в ту ночь досталось больше, чем ему. Вы много крови потеряли, в больнице лежали...
— Пустяки. Вам спасибо.
Шли дни. Владимир построил гидрогеологическую карту, сделал выписки из полевого журнала. Теперь можно было приступать к моделированию процесса осушения подземной дренажной системы Северного участка Кедровского разреза на сеточном электроинтеграторе. Предстояло самое сложное и самое интересное... И каждый раз перед началом моделирования, глядя на серебристый, начиненный электроникой прибор, он преисполнялся глубоким уважением к Юрию Борисовичу Романову, который сделал его своими руками. Правда, авторское свидетельство и премию получил не только Романов, но и Боков. Хотя Игорь Николаевич сконструировал, по существу, один-единственный (из четырнадцати!) узел, а Юрий Борисович — все остальные.
Владимир взял гидрогеологическую карту Северного участка, разбил ее на квадраты, выписал длину сторон, химический состав горных пород...
Ему помогали Оверкина и Самсонов.
— Ну и воды в этих песках! Как в Черном море! — удрученно вставила Оверкина.
— Аш два о плюс пшено — будет каша... — подал голос Самсонов и тут же добавил: — Вы, Светочка, употребили не то сравнение. Тут надо сказать: песка в воде. Бедные горняки, каково им там!
Помощники, словно сговорившись, пытливо взглянули на начальника группы: что скажет Владимир? Но тот лишь тоскливо усмехнулся — разве природе-матушке прикажешь? И все же: как много чистой воды пропадает! Без восполнения. Навсегда! А еще больше — загрязняется. И от этого никуда не уйдешь. Это неизбежно при разработке месторождений. Хочешь съесть яйцо — надо разбить скорлупу. Так, кажется, любит повторять отец... Но почему благодушен Сидоров? Мы, мол, винтики. Что приказывают, то и делаем. Послушный теленочек!
— Жизнь прекрасна до тех пор, пока можно делать то, что тебе хочется, — вставил задумчиво Самсонов, отправляя в рот очередной леденец.
Вася Самсонов третий год страдал сахарным диабетом (и откуда только эта чертова болячка взялась?), но леденцы сосал ежедневно, считая, что нет худа без добра. И вообще, он считал, что ему в жизни никогда не везло: школу закончил с золотой медалью, а в институт ГВФ, куда подал документы, не попал. Пока служил в армии, девушку, которую он любил и на которой думал жениться (она вроде тоже была не против), увели. Потом написал диссертацию, а оказалось, что эту же идею гораздо проще и эффективнее разработал и опубликовал раньше него американец Брейтон. Надо же такое?! Иностранный горный журнал аспирант Самсонов получил лишь три года спустя, тогда, когда его диссертация была уже переплетена, авторефераты разосланы. Довелось начинать все с нуля (не убийственно ли, а?!), несмотря на горечь, на муторную обиду: не могли как-то раньше заполучить эти треклятые журналы? И куда в конце концов смотрел научный руководитель Зубарев? Почему должен страдать он, Вася, а не все вместе — те, кто был причастен к этому позорному отставанию?
С того времени Самсонов понемногу успокоился (чего не бывает в науке?!), бодрился. И все же горечь нет-нет да и выплескивалась наружу.
— Давай, Свет-царевна, вкалывай, может, скоро защитишься...
Света Оверкина пронзила Васю испепеляющим взглядом:
— Я к этому не стремлюсь.
Самсонов усмехнулся, а Света снова уткнулась в гидрогеологическую карту. Она была девушкой независимой и не считала себя ни обиженной жизнью, ни, тем более, неудачницей. У Светы была своя теория на все. Света полагала, что женщине, работающей в НИИ, необязательно быть кандидатом или доктором наук. Достаточно быть хорошим инженером и помогать товарищам мужчинам. Например, Володе Кравчуку. Можно, конечно, и аспирантуру закончить. И все же она — не Софья Ковалевская, не надо тешить себя иллюзиями.