«Все свел к экономическому эффекту... А о своей докторской — ни слова. Как будто она посвящена не подземному дренажу, а ботанике...» — подосадовал мысленно Владимир.
Неловко себя чувствовал и Петр Михайлович. Он сидел рядом с Зубаревым в президиуме и время от времени краешком глаза посматривал на директора ВНИГИ, как он воспринимает выступление Бокова. Петр Михайлович очень скоро убедился, что Зубарев — на стороне Бокова. А это уже много значило. Кравчук-старший не хотел идти на этот ученый совет прежде всего потому, что заранее знал, каков будет «приговор» Владимиру. С одной стороны, ему было жаль сына, он мысленно клял Бокова, обзывал его «бездушным спрутом». А с другой стороны — ему хотелось, чтобы Владимир за свои вольности получил сполна. Чтобы сын сам уяснил пагубность своего поведения, да и другим не было повадно.
А Игорь Николаевич между тем продолжал вбивать осиновый кол.
— В беседах со мною Владимир Кравчук неоднократно подчеркивал, что поверхностный способ осушения вертикальными водопонижающими скважинами применяется во многих зарубежных странах. В частности, ФРГ, Англии, Соединенных Штатах... Мы, дескать, отстали, нам надо в этом вопросе равняться на Запад. — Игорь Николаевич обвел многозначительным взглядом членов ученого совета. — Мне, товарищи, просто неловко за своего аспиранта. Он хает дом, в котором живет, Родину. Не будем закрывать глаза: есть у нас и отстающие карьеры. Но в целом по добыче угля мы идем на первом месте в мире, опережая США, ФРГ, Англию и другие высокоразвитые капиталистические страны. Нам есть чем гордиться! Мы детально разработали и успешно применяем подземную систему осушения месторождений. У нас должна быть своя собственная, отечественная методика дренажа карьеров!
Сидевший в первом ряду профессор Яковенко — близорукий, с желтым, как лимонная кожура, лицом — вытащил курительную трубку и, набивая ее душистым болгарским табаком «Нептун», наставительно крикнул:
— Иногда не грех и у капиталистов кое-что перенять!
Но Игоря Николаевича трудно было выбить из колеи. Недаром же он, черт подери, две недели готовил речь!
— Я, глубокоуважаемый Никита Палыч, — вежливо повернулся он к Яковенко, — полностью с вами согласен. Мы должны, обязаны даже идти в ногу с мировой наукой, перенимать все ценное у западных горняков... — Игорь Николаевич бесхитростно улыбнулся. Весь его смиренный, благодушный вид как бы говорил: я обеими руками «за»! Разве вы не видите?! Но это продолжалось недолго, уже в следующий момент лицо его приняло жесткое выражение. — Действительно, иногда не грешно и у капиталистов поучиться. Но только — не слепо копировать! К добру это не приведет... Подземная система осушения, — правда, в несколько другой модификации, чем я предлагаю на Кедровском разрезе, — применяется сейчас на шахтах Донбасса, Печорского угольного бассейна, Днепробасса, Кузбасса и целого ряда других регионов. Если послушать Владимира Кравчука, то по неправильному пути идет сейчас вся наша угольная промышленность! Но ведь это же не так, хотя бы потому, что все ошибаться не могут... Я твердо знаю одно: при использовании подземной системы осушения и жизнь шахтеров в очистных забоях будет в полной безопасности, и горные машины будут работать успешно. А вот ежели применять скважины, таких гарантий дать никто не может... Никто! Слишком много тут подводных рифов. — Игорь Николаевич умолк, следя за тем, какое впечатление произвели его слова на членов ученого совета, затем бесстрастным тоном продолжал: — Теперь конкретно об аспиранте Владимире Кравчуке... Фамилия Кравчук — весьма уважаемая в научном мире. Доктор геолого-минералогических наук Петр Михайлович Кравчук много сделал и делает для науки. Монография Петра Михалыча «Гидрогеология Европы» переведена на двадцать шесть языков мира. Петр Михалыч открыл несколько месторождений железа и горючих сланцев, под его руководством строились гидроэлектростанции, линии метро в Киеве. Я с гордостью считаю себя учеником Петра Михалыча... Однако при всем моем глубочайшем уважении к Петру Михалычу, я хочу сказать ему открыто и честно: сын его ведет себя довольно-таки странно, нетактично. А иногда — и просто вызывающе!
Владимир вздрогнул, заерзал на стуле. Ишь как повел!
Не совладав с собой, громко бросил:
— Сын полностью отвечает за свои действия! И отец здесь ни при чем!
Поднялся ученый секретарь института Бондаренко, осадил аспиранта, строго подчеркнув при этом, что тот не является членом ученого совета и слова ему никто не давал. Вести себя нужно прилично, он не на улице.