— Никитка тебя и здесь переиграл! — раздражённо произнёс отец, нахохлившись, как старая птица, пряча нос в меховой воротник пальто. — Вчистую переиграл! Сопляк!
— Отец, там были такие обстоятельства, что пришлось бежать сломя голову, — попытался сгладить свою ошибку Борис. Верный Ахмет накинул на него тяжёлый, но тёплый полушубок, и поднёс фляжку с коньяком. Напиток хорош был для успокоения душевных мук, поэтому молодой человек сделал три глотка и отдал слуге обратно. Поморщился, не привыкший пить элитный алкоголь по-походному.
— Что там? — обратился к волхву князь Леонид. — Нащупал что-нибудь?
— Нет, — виновато откликнулся пожилой чародей. — Следы оборваны. Да и сам портал имеет совершенно иную структуру. У него энергия отрицательная. А мы, люди, пользуемся живой энергией.
— Тьфу на вас, — расстроенно сплюнул на снег старший Волынский. — Пошли в дом. Расскажешь, что произошло, от самого начала до этой минуты. Ахмет, отведи парней во флигель и дай им водки. А то все трясутся, как жалкие курицы.
Он зыркнул на дрожащих не от страха, а от холода, бойцов, до сих пор не отошедших от путешествия в объятиях демона, и побрёл по дорожке к дому.
В кабинете было тепло и по-домашнему уютно. Борис уселся в кресло, да ещё и закутался в плед. Казалось, инфернальная дорожка оказалась столь короткой, что замёрзнуть не успеешь, но почему-то ледяная стынь, проникшая до костей, заставляла его изредка вздрагивать. И ощущение это в корне отличалось от того, что приходилось испытывать во время переходов через обычные Врата. Портал, созданный человеком, безопаснее и комфортнее, что ли… Зато сейчас несколько учащённых от испуга ударов сердца — и он уже на родной даче, слушает ворчание отца.
Кроме князя Леонида и Бориса в кабинете находился и дядя Андрон. Он и папаша попивали коньяк, даже не притрагиваясь к лимону, разложенному тонкими пластинками на блюдце. Старшее поколение излишне эмоционально восприняло приключения княжича.
— Надо найти этого ублюдка-лавочника и выпустить ему кишки, — воинственно тряс пальцем Андрон Иванович. — Такое нельзя оставлять безнаказанным!
— Сиди на месте ровно, не трепыхайся! — морщился Глава Рода. — Куда ты собрался? Одно дело — в какой-нибудь Задрищенск съездить, чтобы строптивцев к ногтю прижать. Халифат — не то место, где нам дадут развернуться.
— Да какой-то торгаш, пусть и одарённый, посмел поднять руку на твоего сына, Лёня, а ты рассуждаешь с точки зрения чиновника-прагматика! — продолжал горячиться Андрон Иванович.
— Дядя Андрон, ты и так сделал многое для меня, — Борис покосился на отца, чтобы увидеть его реакцию. Очень уж хотелось уколоть того из-за позиции, которую Глава занял после известий о взятом в заложнике сыне. — Спасибо, что сразу начал действовать. Ещё бы два дня — и мне бы кирдык пришёл. Ножом по горлу, а кровушкой артефакт демонический спрыснули бы.
— Не городи ерунды, — всё-таки упрёк достиг цели. Леонид Иванович поиграл желваками. — Никто тебя убивать не собирался. Деньги уже были готовы, но Андрон проявил своеволие и пошёл на поклон к Назарову.
— Я правильно сделал! — набычился министр МВД. — Пятьдесят миллионов фунтов стерлингов отдать какой-то мрази! Да пусть лучше Назаров их на благородное дело направит!
— Под него стелешься? — побагровел Волынский-старший. — С чего бы такие вихляния между ним и нашей семьёй?
— Да потому что я не видел ничего зазорного обратиться к человеку, имевшему боевой опыт за границей! — вспылил и Андрон Иванович. — Князь Белёвский отзывался о Назарове только в лучших тонах. Он Юрия Владимировича в Сербии спасал, когда дипломатический самолёт потерпел там крушение. В окружении протурецких боевиков, заметь! И привёл всех в расположение русского экспедиционного корпуса! И это только один эпизод. А что ты сделал, Лёня? Коньяк полдня пил, пока я с Назаровым переговоры вёл!
— Я искал выход, — мрачно ответил Леонид Иванович. — Думаешь, мне жизнь сына безразлична?
— Так вы заплатили Никите? — удивился Борис.
— Да. Мы договорились, что сумма, которая должна была пойти на твой выкуп, ляжет на счёт барона Назарова. Конечно, не пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, гораздо меньше, — усмехнулся министр. — Никита Анатольевич проявил благородство, не стал снимать с нас последнюю рубашку.