— Крачкова? — вырвалось у меня. — Тамара Романовна?
Он посмотрел на меня исподлобья, потом переключил глаза на блокнот и согласно мотнул головой:
— Точно. Она самая. Вы что, ее знаете?
«Ну вот, — вскричал мой внутренний голос, — что я тебе говорил!»
Что, черт побери, ты мне говорил? И еще раз — черт побери! Я вспомнил и второе имя: конечно же именно про нее, про их третью подругу, рассказывала Наталья! Итак, одна исчезла — или погибла. Другая укатила куда-то далеко за бугор. Думай, Григорий, думай.
— Похоже, наш молодой человек полагает, — услышал я докторский тенорок, — что Вайсман упокоился не от удара. Какие-то у него имеются подозрения.
— Как это, полагает? — вскинулся полковник. — Так покажи ему заключение Ароныча.
Они мне показали заключение. Я продрался через многоэтажные медицинские построения — про всякие там коронарные сосуды, эндокарды и клапаны — к простому и ясному выводу: почивший в бозе Вайсман ушел из бренного мира вследствие внезапной, но вполне научно объяснимой остановки сердца. Однако всю эту анатомическую гладь рябило от мелких камушков, подкидываемых случаем. Уже в машине я немного пожонглировал теми, которые подобрал в лечебнице. Отъезд Ароныча, смахивающий на бегство — от чего? Исчезнувшие и недосягаемые дамочки — свидетельницы смерти. Явление полковника, так кстати ехавшего мимо… Я усмехнулся: «Шел в комнату, попал в другую».
Нескладные странности и совпадения множились вокруг меня, как клетки чайного гриба. Пищи для размышлений прирастало, и все же ухватиться было не за что. Нет, обязательно надо, просто необходимо поскорее отыскать Дарью Мартыновну, пока не сработало еще одно странное совпадение, умчав ее в Крым или в какие-то иные теплые края.
Я завел двигатель, врубил первую передачу, но тут же сбросил рычаг на нейтралку: от больницы через лужайку, неистово махая рукой, трусила женщина — в джинсовых брючках и куртке, под которой алела блузка с пышным жабо. Гладкие волосы были прихвачены широкой заколкой — тоже красной, с жемчужно посверкивающим глазком посередине. Она кокетливо отвела их с лица за плечи, склонилась к окну и порывисто проговорила:
— Ой, как здорово! Думала, что уже не застану.
Я с недоумением уставился на нее. Натужился и лишь через пару секунд узнал кругленькую медсестру, организовавшую наше кофепитие. Костюмчик изрядно преобразил ее, она казалась выше и стройнее. Довольная произведенным эффектом, девушка широко улыбнулась и спросила, не в Москву ли я сейчас направляюсь. Я подтвердил.
— Ой, мне стыдно, — сказала она без тени застенчивости и робости, — но не возьмете ли вы меня с собой? Я там сойду у первого же метро.
Меня не прельщала перспектива развлекать всю дорогу эту, похоже, довольно бойкую девчушку. Но отказать было неловко и некрасиво. Я изогнулся, открыл правую переднюю дверцу и подождал, пока она, обежав вокруг, усядется и пристегнется ремнем.
За добрые дела воздается. Отчалив из больницы, я с содроганием взял было курс на Прудный, но она остановила меня, просветив, что есть другой путь, гораздо удобней и короче. И действительно, обогнув лесок справа, мы скоро выехали на двухрядную автостраду и понеслись к Минскому шоссе, оставив в стороне и райцентр, и Облатовку.
— Выходит, не зря я вас прихватил, — пошутил я. — Ну что ж, давайте знакомиться. Я…
— Я знаю, кто вы, — опередила она меня. — Вы Григорий Рогов. Журналист.
— Вот как? Оказывается, вы еще и телепат.
— Вовсе нет, — хихикнула она. — Все проще. Я слышала, как Пал Палыч называл вас кому-то по телефону.
— И когда же это? — невозмутимо обронил я.
— Я забежала за чашками. А он как раз был в нашей комнате. И разговаривал с кем-то.
Что-то подобное я предполагал и потому нисколько не удивился. Только мельком и отрешенно подумал: зачем все-таки старому лекарю понадобилось устраивать этот несуразный консилиум? Просто ради моральной поддержки? Или подстраховывался, опасаясь неких каверзных вопросов, которые я, похоже, так и не задал?
Бездумно — больше по инерции, чем намереваясь что-то разузнать, — я продолжил тему:
— Значит, вы многое про меня выведали?
— К сожалению, нет, — возразила она. — Разговор был не про вас. Про одного из наших пациентов.
— Пациентов?
— Ох, я не так выразилась. Он у нас не лечился. Просто его хоронили из нашего морга.
Я покосился на нее. Внезапно навернулась шальная мысль, что такие вот вострухи порой могут представлять собой кладезь самой неожиданной информации.