— Вот и люди так, — сказала Раиса.
— Как? — не понял Борис.
— А так вот, как эти вороны, чайки, коршуны: клюют друг друга, рвут добычу из горла.
— Вот уж нет, — возразил Борис, — человек человеку у нас друг…
— Чужие слова ты говоришь.
— А ты?
— Я свои. Навидалась всякого, вот и говорю.
— Когда же это ты успела? Тебе сколько лет?
— Двадцать два, с двенадцати лет работаю. В колхозе работала, на консервном комбинате, в рыбкоопе уже три года. Жуликов всюду хватает…
— В торговой сети бывают жулики, кто ж этого не знает. Но не все. Вот ты же не воруешь?
— Уверен? — с вызовом спросила Раиса.
— Уверен, — твердо ответил Борис.
— Что ж, спасибо за доверие.
Она еще немного проводила Бориса. На прощание попросила:
— Поцелуй.
И долго не отрывалась от его губ. Потом, не разнимая рук, сказала:
— Приходи. В любое время приходи. Только приходи.
Он шел, перебросив плащ через плечо, а она все смотрела ему вслед. Долго смотрела.
7
Штормом потрепало крепления ставников, пришлось ремонтировать их, забивать новые колья для растяжек. На это потратили полдня. Работа была тяжелая: задул ветерок, небольшой, даже вроде ласковый, но море от него заершилось, байды качало, бросало на растяжки.
Забивали колья для растяжек с помощью нехитрого приспособления: стальной цилиндр на веревке, в нем кол и колотушка на длинном шесте. Сооружение тяжелое, и опустить его надо быстро и ловко, чтобы кол вонзился в грунт. Потом забивать колотушкой. А лодку кидает вниз-вверх, швыряет в сторону, шест с колотушкой тянет под днище — попробуй удержи!
Забивали колья самые сильные и сноровистые — Пащенко, Лепко, Шевчук. Дали попробовать Борису. Он забил одни кол, и ему показалось, что грудные мышцы порвались от напряжения. А рыбаки били, били, будто не знали усталости, словно трехжильные.
— Ото работенка, — отдуваясь, говорил бригадир, когда кончали с очередной растяжкой.
По краю сети перебирались к следующему столбу, Лукьян Егорович пробовал его и выносил приговор:
— Болтается, як та обезьяна.
И снова били в податливое дно колья, гулко гекали, когда дело спорилось, и матерились при неудачах.
На берег вернулись усталые, насквозь промокшие и голодные, как молодые волки. Обедали поздно и неспешно — в море сегодня больше не собирались. Только Семен Будько, похлебав борща и проглотив кусок ветчины, раньше других выбрался из-за стола и ушел.
После обеда Борис закурил и побрел на берег: он любил, развалясь на носу вытащенной из воды байды, глядеть на море, на небо, пускать дым колечками и мечтать о всякой всячине. О том, например, как он купит подарки — маме и сестренке. Галинке шерстяной свитер — красное с черным — присмотрел в магазине при рыбозаводе. Что купить маме, окончательно еще не решено. Скорее всего туфли. Хорошие туфли на среднем каблучке: высокий мама не носит, у нее ноги болят. И еще он привезет денег. Скажет: «Мама, возьми на хозяйство».
На этот раз мысли текли бессвязные, неуловимые. Не хотелось ни о чем думать, и Борис просто смотрел на море. В стороне от первых ставников, в маленькой лодке, которой тут пользовались редко, сидел Семка: хорошо была видна его пестроклетчатая рубаха. «Ишь, куда его занесло», — лениво подумал Борис.
Семка что-то тянул из воды. «Вентерь», — сообразил Борис и стал приглядываться. Он знал: никаких орудий лова там не стояло. Откуда же вентерь? Что за вентерь? На зрение Борис не жаловался и сейчас, когда стал смотреть внимательно, разглядел не только вентерь, но и мешок, в который Семка складывал рыбу. Почему в мешок? Обычно рыбу кидали на дно лодки.
Закончив свое дело, Будько погнал лодку к берегу, но не к байдам, а левее, туда, где камыши стояли к воде ближе всего. Борис поднялся и пошел к Семке навстречу. Помог вытащить лодку и спросил:
— Что-то ты делаешь?
— В гребле тренируюсь, на соревнованиях выступать собираюсь.
— А вентерь там откуда?
— Какой вентерь?
— Из какого ты рыбу выбирал.
— Черти водяные поставили.
— Ты мне басни не рассказывай.
— А ты не лезь не в свое дело, — озлился Семка, — топай мимо.
— Браконьерствуешь, значит?
— Не твое собачье дело.
— Как это не мое?
— Ты мне кто? — Семка подошел к Борису вплотную.
— Как кто? — удивился Борис. — В одной бригаде работаем.
— Ты за меня мою работу делал?
— Нет, но…
— Ну и катись отсюда! — Семка взвалил мешок на спину и пошел в камыши.