— Я не художник, — ответил Андрей, — но и со мной такое бывало.
Конечно же, ему вспомнилось прежде всего, как он в пятьдесят восьмом проиграл на первенстве зоны Шаповалову. Сильно проиграл. И потом два месяца не являлся в боксерский зал, решив, что он туп, слаб и среди приличных боксеров делать ему нечего. Иванцов разыскал его и почти насильно приволок на занятие. Андрей на всю жизнь, наверное, запомнил горькое, унизительное чувство своей бездарности, которое не так-то просто преодолеть.
— Вы только духом не падайте. Это самое последнее дело — пасть духом, — внушал Андрей. Ему стало жаль эту девушку и хотелось помочь ей. — Со мной один раз тоже вот так было, я решил — никогда больше выступать не буду…
— Вы артист?
— Нет, я спортсмен. Вообще-то я студент, учусь в политехническом, ну и спортом занимаюсь. Так вот, думал: все, перчатки больше никогда не надену…
— Какие перчатки?
— Боксерские.
— Вы боксер?
— Да. А вы бокс не любите?
— Н-не знаю, я никогда не ходила на бокс.
— Сходите, не пожалеете. Кстати, сейчас в Ленинграде интересные соревнования — командное первенство страны. Завтра приходите, я вам пропуск достану.
— Н-не знаю, завтра, наверное, не смогу.
Дугину показалось, что ни доверия, ни той расположенности, которые были вначале, сейчас в ней уже нет, девушка замкнулась и отдалилась. «После того, как узнала, что я боксер», — подумал Андрей. И решил, что зря тратит время с этой не то сероглазой, не то синеглазой девчонкой.
— Раз не сможете, значит, не сможете, — сказал он. — Извините, что помешал вам.
— Вы не помешали: я все равно уже не писала.
— Всего хорошего, «Белая шапочка» — Андрей поклонился, собираясь уйти.
— А вы кто, — вдруг спросила девушка, — Добрый дровосек или Серый волк?
Андрей не ожидал такого поворота и не сразу нашелся с ответом. А Белая шапочка смотрела на него прямо и улыбалась.
— Я Серый волк, — сказал наконец Андрей, — пойду съем вашу бабушку, а потом примусь за вас.
— Вы меня пугаете, — глаза у Белой шапочки стали определенно синими, — тут неподалеку в самом деле живет моя бабушка, и я не хочу, чтобы вы ее съели.
— Ничего не могу поделать, — серьезно сказал Андрей, — серые волки обязательно едят бабушек — это их любимое лакомство.
— Как же быть? Я так привязана к своей бабушке, что готова ради нее на любые жертвы, даже пойти завтра на бокс. Вы пощадите мою бабушку, если я завтра пойду на бокс?
— Ладно, — сказал Андрей, — раз такое дело, я могу отказаться от любимого лакомства. И даже могу обернуться добрым дровосеком и понести ваш этюдник.
Они обошли прудок и на другой стороне зеленой поляны увидели десяток просторных дач с веселыми мансардами.
— Там живет моя бабушка, — сказала Белая шапочка, показывая на крайнюю дачу под шиферной крышей.
Они договорились, что завтра в пять часов дня Андрей принесет пропуск к дверям Академии художеств, к тем самым, что против сфинксов, привезенных в град Петров из древних Фив.
3
Иван Филиппович Иванцов не любил праздности, но сегодня позволил себе просто так, без дела, послоняться по улицам. Если говорить правду, не совсем без дела. Во-первых, он отправил письмо домой, во-вторых, побывал в Пассаже и на Перинной линии — присматривал свадебный подарок дочери: ничего определенного ему пока не говорили, но чуяло его сердце — подарок такой скоро понадобится. Что полагается дарить в таких случаях, Иванцов толком не знал и приглядывался к разному: в ювелирном отделе ему понравилось колечко с рубином, в меховом — дымчатая шубка.
Дочка у Ивана Филипповича была хорошенькая, красивее, чем ее мать в молодости. Впрочем, какой в молодости была его жена, Иванцов помнил смутно. В семейном альбоме хранились ее фотографии тех лет, и, когда случалось Ивану Филипповичу бросить взгляд на них, он думал не без удивления: «Изменилась Александра Петровна, сильно изменилась!» Была она раньше худенькая, подвижная, смешливая, а сейчас весила девяносто кило, ступала тяжело, смеялась не часто. «Не следишь ты за собой, мать, форму потеряла», — говаривал иногда Иванцов супруге и тотчас раскаивался, потому что Александра Петровна обижалась и начинала вспоминать все невзгоды, трудности и лишения, какие пришлось ей пережить, и упрекала мужа в невнимании к дому: «Ты все летаешь по своим сборам да соревнованиям, тебе и горя мало, а на мне и дом, и ребенок, и работа…»
Возразить было нечего: Иванцов действительно часто был в отъезде, и все домашние заботы ложились на плечи жены. И работу она не бросала, потому что зарабатывал тренер Иванцов не такие уж большие деньги.