И тоже пошел к машине, тяжело, как пудовый груз, неся на плече свой клетчатый пиджак.
14
В город Андрей вернулся в сентябре. Он заглянул в зал бокса, но Иван Филиппович встретил его холодно. Андрей обиделся и ушел, не попрощавшись. Решил: «Ну и пусть! Проживем и без Иванцова». Он приналег на учение. Надо было ликвидировать хвосты и не делать новых долгов. Зимнюю сессию он хотел сдать нормально, как все студенты. А там видно будет.
Агрегат доводили в мастерских научно-исследовательского института. О работе Дорохова и ученого агронома появилась в краевой газете статья, мелькнула в ней и фамилия Андрея. Видеть свою фамилию в спортивных отчетах он привык, но тут было совсем другое дело, и он втайне гордился и припрятал газету со статьей об агрегате.
Еще там, в своем сарае, на слесарном верстаке, начал Андрей письмо в Ленинград. Странное дело, образ Надежды со временем не мерк в его воображении. Наоборот, Андрей все больше скучал по ней.
Чего, кажется, проще — сел и написал письмо, если есть желание побеседовать с человеком. Но это только так кажется, что просто. Несколько дней Андрей ломал голову, как начать: «Надежда?» Сухо, официально. «Наденька? Надюша?..» И это, конечно, никуда не годилось, не вязалось с той Надеждой, что жила в его воображении. «Дорогая Надежда…» Не такие у них отношения, чтобы писать «дорогая». «Уважаемая»? Глупо. И казенно.
В конце концов он написал: «Добрый день, Белая шапочка!» Дальше пошло легче: «Решил написать вам письмо. Живу на краю станицы, в сарае. Испытываем в степи машину, о которой я вам немного рассказывал…»
Дальше надо было писать о том, как ему хочется увидеть Надежду, поговорить с ней, побродить по улицам Ленинграда, пройтись по узким сводчатым коридорам Академии художеств. Да, да, и академия ему запомнилась и была симпатична. И конференц-зал и дипломная работа «Чехов и Левитан» — все запечатлелось прочно, вспоминалось с удовольствием… Но об этом писать он не умел и стеснялся.
Неоконченное письмо приехало в Краснодар и легло в ящик письменного стола. По вечерам Андрей несколько раз вынимал его, пытался дописать, но ничего не получалось. Наконец, добавив несколько слов о том, что он помнит обещание Надежды приехать на Кубань раньше, чем через десять лет, отослал письмо. И скорее, нежели ожидал, получил ответ.
Надежда писала, что закончила работу над оформлением «Айболита», что немного устала и часто вспоминает его, Андрея, и жалеет, что его нет в Ленинграде.
Он постеснялся, а она — нет, написала то, что срывалось у него с копчика пера, так и не сорвалось. И в то же время письмо было спокойное, дружеское. Как ни старался Андрей вычитать из него больше, чем там написано, — не вычитал.
Андрей тотчас ответил Надежде. Следуя по ее стопам, написал, что и в самом деле неплохо бы сейчас зайти в кафе на Васильевском острове, съесть мороженое и выпить по бокалу шампанского. Дальше воображение его не пошло. Если говорить откровенно, воображение увлекало его и дальше, но в письме это никак не отразилось.
На этот раз Надежда с ответом не торопилась. Андрей энергично шуровал в почтовом ящике утром и вечером. Тщетно — писем из Ленинграда не было.
В один из прекрасных сентябрьских дней (сентябрь уже уходил и старался изо всех сил оставить по себе добрую память) Андрей прибежал из института, проверил ящик — ничего. Шагая через две ступеньки, поднялся на третий этаж, позвонил и тут его ждал сюрприз — открыв дверь, бабушка сказала:
— К тебе тут приходили.
— Кто?
— Девушка.
— Какая девушка?
— Хорошенькая.
— Разыгрываешь?
— Нет, — сказала бабушка. — Она свой адрес записала. Бумажка у тебя на столе.
На письменном столе действительно лежала бумажка, где было написано: «Гостиница «Центральная», третий этаж, комната 88». И подпись: «Надежда».
Андрей выскочил на кухню.
— Когда она была?
Бабушка хитро щурилась, седые стриженые волосы ее вздрагивали от сдерживаемого смеха.
— Ты, кажется, влюблен, Андрюшка? — спросила она.
— С чего ты взяла, бабушка?
— Одобряю, — вместо ответа сказала она. — Девушка мне понравилась.
Бабушка обо всем имела свое суждение. Чаще стариковски наивное, несовременное. Андрей иногда спорил с ней. На этот раз бабушка оказалась весьма проницательной, и спорить с ней желания не было.
— Когда же она приходила?
— Часа два назад.
— Ясно. Я пошел! — Андрей кинулся к дверям.
В комнате под номером 88 никого не было — ключ лежал в столе у коридорной.