Как выяснил опытным путем Денис — ну-у… не совсем опытным, конечно, а на основании анализа спектра полученных предложений, различий между трактирами, борделями и постоялыми дворами было немного и заключались они, в основном, в содержимом вывесок. Если написано «Гостиница» — значит гостиница, если «Трактир» — значит трактир, ну, и так далее. А так-то, в любом заведении можно было получить все, что душе угодно — еду, алкоголь, временный кров и плотскую любовь — лишь бы деньги были. Романтическую тоже можно было получить, но, за отдельную плату.
Вывод насчет романтической любви старший помощник сделал после недолгого общения с особой неопределенного возраста, сильно смахивающей манерами, пестротой одежды и количеством юбок на цыганку, сходу объяснившейся ему в любви: — Красавчик! И чего я в тебя такая влюбленная! — Правда, честно скажем, очарование момента продлилось недолго и пелена с глаз Дениса спала в момент объявления цены за «большую и чистую» любовь. Но, с другой стороны, признание все-таки прозвучало, следовательно и романтика была и любовь была!
А так-то, как понял старший помощник, все было очень демократично и соответствующие услуги были доступны для, практически, любого кошелька. Но, разумеется, существовал критический финансовый минимум, проскочив который, субъект терял доступ к некоторым из базовых сервисов. Это, как на подводной лодке — погрузился ниже предельной глубины — пиши пропало.
В первом приближении это выглядело так: имеющиеся средства позволяли человеку воспользоваться услугами недорогих барышень с пониженной социальной ответственностью, но были эти бойцы сексуального фронта до того страшны, что использовать их по назначению не напившись было решительно невозможно и вот в этом-то и заключалась загвоздка — денег на такое количество выпивки не было!
А в некоторых, особо тяжелых случаях, вступало в действие еще и ограничение по здоровью — даже, если оставались деньги на необходимую дозу «наркоза», то после его принятия, ни о какой сексуальной, а впрочем и любой другой, активности речь идти уже не могла — клиент впадал в медикаментозную кому.
Исходя из всего вышесказанного очевидно, что район был отнюдь не безлюден и последние муки, которые испытал бы, находясь в нем, юноша из низшего общества, были бы муками одиночества. Чего-чего, а общения здесь хватало. Кроме жриц любви, околачивающихся подле предприятий сферы обслуживания всех типов, на многочисленных перекрестках тусовались группы праздношатающихся личностей, которые при виде одинокой фигуры, неторопливо бредущей по направлению к ним, сначала оживлялись, но по мере приближения Дениса ажиотаж спадал, а когда они внимательно рассматривали шпагу на боку старшего помощника, а затем шрам на роже, впрочем, как и саму рожу, ажиотаж и вовсе сходил на нет. Похоже было на то, что Денис не оправдывал их ожиданий.
О чем-то похожем рассказывал, в свое время, одногруппник старшего помощника, шебутной парень, занимавшийся карате. По его словам, пока не начал тренироваться, случалось и от гопников на районе отхватить, когда ночью возвращался после проводов своей девушки, и около ее дома на другом конце города — короче говоря, везде, где можно было получить — получал. Довольно часто бегать приходилось. А потом, когда в силу вошел, еще обиднее стало — идет ночью, смотрит впереди «группа товарищей» кучкуется, радуется — сейчас оторвусь! Так нет — как назло, переходят на другую сторону улицы! Ну, а уж гоняться за ними и самому провоцировать, совесть не позволяла, а главное — категорический запрет сэнсэя. Так и остался неотмщенным.
Сказать, что пассивность аборигенов сильно расстраивала старшего помощника было бы большим преувеличением, но посмотреть, что из себя представляет рукопашный бой, в исполнении аборигенов, он бы не отказался — знания лишними не бывают. Одно дело, если автохтоны бьются в стиле деревенских разборок — с замахом, во время которого можно пообедать, и совсем другое, если они представляют из себя гибрид Джеки Чана, Брюса Ли и Федора Емельяненко.
Скудный фактический материал, полученный Денисом во время короткой схватки с «языками» — четвертым наследником Ульрихом ла Тая и потерявшим Генрихом ла Меда в Лесу, когда «языки» попытались освободиться из плена, и не менее короткая дуэль на борту парома, не позволял старшему помощнику сделать объективные выводы об уровне боевых искусств местного населения. А очень бы хотелось, ибо не зря в русском языке существует пословица: не зная броду, не суйся в воду… Однако, никто задирать Дениса не стал, а сам он от подобных действий воздерживался, ибо был порядочным человеком.