«Поджигай, Абдула!»
Вспышка ощущалась даже сквозь закрытые веки, а о том, что испытали работники ножа и топора можно только догадываться. Лампа много света не давала, зрачки у нечестивого трио были широко раскрыты, так что человек более мягкий и склонный к самокопанию и индульгированию, чем Денис, мог бы их и пожалеть, но чего не было, того не было.
Старшему помощнику было наплевать на то, что они ощутили напоследок, перед тем, как холодная сталь оборвала нити их жизни. Никакого труда воткнуть кинжалы в солнечные сплетения трех фигур, застывших соляными столпами, не составило бы даже пожилым пенсионеркам, не говоря уже о красной Пчеле.
Все было проделано быстро, без шума и пыли, не потревожив покой остальных постояльцев «Двух русалок». Отсутствие шума было обусловлено тем обстоятельством, что лица разбойников были замотаны мокрыми тряпками, предназначенными для нейтрализации действия желтой пыли, коие тряпки и не позволили им заорать от неожиданности.
Впрочем, куда там заорать — вскрикнуть и то было бы затруднительно, не то что заорать, а отсутствие пыли объяснялось тем, что мешочек с ней еще не был извлечен наружу из недр одежды Шила. Так что, все по канону — без шума и пыли.
Завершив сражение, если так можно выразиться об избиении младенцев, Денис быстренько обшмонал поверженных врагов на предмет бренного метала (желтую пыль даже не искал), поймал уходящую душу Мрачного в биомаску — его лицо могло пригодиться, в отличие от рож Рыбы и Шила, после чего вернулся в нумер и завалился спать.
Глава 17
Сказать, что утреннее обнаружение тел Рыбы, Мрачного и Шила вызвало какой-то переполох и волнение было бы большим преувеличением. Постояльцы «Двух русалок», равно как и персонал заведения — люди тертые и коренастые, отнеслись к произошедшему примерно как жильцы многоквартирного дома в мегаполисе к трупам трех голубей, лежащих возле пешеходной дорожки — с брезгливым безразличием. Ну, не поделили одни лихие люди что-то с другими лихими людьми — бывает. Дело житейское — все под Богом ходим. Сегодня ты, завтра — тебя.
Никакого ажиотажа происшествие не вызвало, никто ни полицию, ни следственный комитет вызывать не стал. Правда, не исключено, что если бы эти уважаемые организации имели место быть, то вызвали бы, но, как уже не раз говорилось, история сослагательного наклонения не имеет. Чего не было, того не было.
Единственным человеком, который отнесся неравнодушно к смерти трех «богатырей», был Дагбьарт, который, скорее всего, связал в единую логическую цепочку неожиданный интерес старшего помощника к желтой пыли и мешочек с ней, который был обнаружен после обыска у одного из убиенных. Весть об этом происшествии разнеслась по таверне со скоростью лесного пожара и за завтраком не было человека, который бы не знал о зловещей находке.
Трупы — хрен-то с ними, а вот пыль… — эта новость относилась к категории горячих. Желтая пыль, как следовало из подслушанных разговоров, была веществом достаточно редким, а главное — дорогим. Вероятность встретить владельца такой субстанции среди гостей такого заведения, как таверна «Две русалки», была примерно, как обнаружить у задержанного за мелкое хулиганство гопника с района, промышляющего отъемом карманных денег у школоты, пистолет Desert Eagle, стоимостью под две тонны баксов.
Еще старший помощник с удивлением узнал, что действует желтая пыль исключительно на бездарных, а у магов к ней иммунитет. Впрочем, после недолгих размышлений он пришел к выводу, что все правильно, ибо, если бы ее действие распространялось и на Искусников, то желтая пыль стала бы главным оружием во внутривидовой борьбе — подобрался младший медный Искусник к золотому, дунул на того гадской пылью и все — золотой работает на медного! А раз этого и в помине нет, значит, как пел Высоцкий про йогов: «Ведь даже яд не действует на йога! На яды у его иммунитет!».
Во время бурных дебатов, снова активизировались «горячие финские парни», предлагавшие повесить труп Шила — мол, по закону положено. Однако вышибалы Балрама быстро выбили своими палками все это вольнодумие и вольтерьянство из их горячих голов и мир и спокойствие в таверне были восстановлены.
Все то время, когда шла ожесточенная межпарламентская дискуссия — вешать, или не вешать, сопровождавшаяся чавканьем и лязгом челюстей и посуды, Дагбьарт бросал на Дениса подозрительные взгляды, на что старшему помощнику было откровенно плевать. Проблемы индейцев шерифа не волнуют.