- Приготовились! - воскликнул негромко, но спавший парень встрепенулся, повертел головой, несколько раз присел, прогоняя сон и разминаясь, затем взглянул на меня и густо покраснел.
- Коммодоре, я уснул...
- Это я тебе дал уснуть, а сейчас готовься к бою.
Вражеский командир передовой отряд в разведку всё же послал, из-за валуна увидел крупы лошадей и спины удаляющихся всадников. Не заметить следы они не могут, значит, через несколько минут завернут в овраг и наступит момент истины. Интересно, справиться ли пятёрка старого пирата против семерых врагов?
Минут пять ничего не происходило, а потом раздался гул множества копыт. Караульный на скале отчаянно махал руками, многие из молодёжи вытянули головы и поглядывали на меня. Надо было их успокоить и показать, что всё вижу, всё знаю и готов к бою, поэтому тоже поднял руку вверх и сжал в кулак.
Решив оценить обстановку, снял и положил на камень плащ, стал на выступ, приподнял голову над валуном и увидел растянувшуюся на метров сто пятьдесят колонну всадников. По всей ширине дороги их свободно помещалось лишь трое, таким образом, по самым приближённым подсчётам, в отряде было около сотни врагов.
Позицию для стрельбы я определил у выступа, удобного в качестве упора для стрельбы, стоя лицом к фронту приближающегося противника. Спокойно заняв её, вытащил из паучеров все три обоймы и надел на пальцы левой руки, затем достал револьвер. Тимон последовал моему примеру, тоже скинул плащ, подвигал туда-сюда колчан со стрелами, положил перед собой ещё два дополнительных колчана и приготовил лук, при этом интереса к моим манипуляциям не терял.
- Ты первую дюжину не трогай, она моя.
- Всю дюжину? - недоумённо спросил он.
- Да, ты свою стрельбу переноси вглубь, - сказал ему и приготовился, вот-вот авангард отряда должен выйти на дистанцию моего выстрела. И вдруг к гулу спереди, добавился стук за спиной. Оглянувшись, я понял, что либо нужно прятаться и пропускать вперёд колонну, либо оставаться и получать в спину вражеские стрелы; от оврага галопом возвращаются два всадника из передового отряда и пустая лошадь. Мою кирасу не пробьют, но шея и всё, что ниже пояса не защищено.
- Тимон! - присел и показал ему пальцем за спину, - Как только они меня увидят, вали их!
- Сделаю! - парень сразу сообразил, что менять позицию мне в данный момент никак нельзя.
Выглядывая одним глазом из-за камня, заметил, что всадники резко ускорились, видно заметили остатки своего передового отряда. Пятьдесят метров, сорок, тридцать... Всё! Чисто автоматически отметив время: четырнадцать часов, сорок одна минута и пара секунд, вскинул револьвер, поймал в прицел глаз одетого в пурпурный плащ воина и нажал на спусковой крючок одновременно со звуком повторно щёлкнувшей о перчатку Тимона тетивы. Глаз! Глаз! Трёх передних нет! Следующие три выстрела по лошадям - пробка!
Рычаг - барабан влево - кнопка экстрактора - смена обойм. Резкое движение кистью руки вправо, щелчок барабана и огонь! Глаз! Шея! Глаз... Пять всадников и раненная лошадь. Смена обойм! Хлопки выстрелов гулко отражались от скалы и, смешиваясь с громким ржанием лошадей, криками и стонами людей, создавали какофонию смерти. Девятый в горло! Десятый в грудь! Одиннадцатый в низ живота! Двенадцатый не получился, попал в левую лопатку лошади.
Промелькнуло понимание того, что для моего среднего ствола дистанция выстрела стала слишком большой, и сожаление, что перед боем не сменил его на самый длинный. Зато у моего противника таких проблем не было, когда поражённая лошадь стала валиться на колени, её наездник - "Белая Овчинная Накидка", на мгновение поднял лук и отправил в меня летящую смерть. Я успел лишь резко опустить голову, как получил в прикрывший лицо козырёк сильнейший удар, при этом подбородок непроизвольно ударился о верхнюю часть слегка выступающего горжета кирасы. Больно, зараза! на задворках сознания промелькнуло, что, наверное, будет синяк. Стрела срикошетила и заскрежетала по валуну, а меня резко развернуло и едва ли не швырнуло на камни. Однако не стал испытывать судьбу, а отметив взглядом бушующий хаос сбившихся в пробке и одуревших от крови лошадей, летящие со всех сторон болты и падающих под копыта людей, а так же торчащую во рту "Белой Овчинной Накидки" оперённую стрелу Тимона, нырнул наземь, произвёл перекат к правой стороне валуна, приподнялся и автоматически отметил время: четырнадцать часов, сорок три минуты и три секунды. Глазам своим не поверил. Казалось, воюем так долго, трупов легло так много и меня едва не убили, а прошло всего лишь две минуты. Глубоко вздохнул, взобрался по камням на метра два вверх и выглянул.