Семен отбросил пустую банку в корзину и задумчиво поинтересовался:
— Лом, а зачем наш Дима этому Ковалеву? Я так понял из твоих слов, что его руководство не в курсе всех дел. Только поэтому поиск нас любимых и остановился.
— Политика, — пожал плечами Ломакин. Он был угрюм и разочарован, сладкая работа резидентом в не самом плохом из миров закончилась. — Хотел подвинуть кого-то наверху или даже больше.
— Ты серьезно? Поломать здешнюю систему?
— Вот поэтому он и работал не один. Рокотов представляет часть местного истеблишмента, что желает либеральных перемен. Засилье МГБ и армии многим из правительства поперек горла. Вот они и ухватились за полученную возможность. Особенно после того, как нашли у Вайсбейна информацию по Воротам.
— Каким еще воротам?
Ломакин внимательно посмотрел на парней:
— Он и вас получается, сука такая, кинул!
Михаил бесцеремонно оборвал гневный спич бывшего резидента:
— Колись, что Йосич еще учудил?
— Наш хитрожопый резидент в Союзе минус три каким-то макаром вышел на одного ученого и сменял у него на валюту принцип работы моментальной «Червоточины» или «Врат». Сейчас, имея возможности нашего энергетического центра, получится переходить в любую из найденных копий без проползания обычного «хода» со всеми сопутствующими ему проблемами. «Кротовые норы» нужны будут лишь для первопрохождения в новую копию. Затем темпоральная триангуляция и установка порталов. Это же целый переворот в деятельности Директории!
Ходоки задумались, затем Семен неспешно произнес:
— Так вот зачем на самом деле Йосич хотел на пенсию. У него в кармане лежал пропуск. Тогда на фиг ему последняя афера?
— Привычка, — вздохнул Ломакин. — Ты даже не представляешь, как эта проклятая игра со временем затягивает.
Семен внимательно посмотрел на резидента:
— Гэбэшник тебя на чем подловил? На тех бабах или очередной афере?
Лом насупился:
— Эта сука из ЦэКа сдала. Ковалев их всех в бараний рог скрутил. У него компромата на половину столицы. Далеко пойдет, сученыш!
— Странно, а чего он сам тогда так легко попался? Я же спецом проверял, не одной следящей станции рядом.
— Шифруется и никому не доверяет. Работает черед проверенных лиц.
У Михаила нехорошо сузились глаза:
— Ты, получается, теперь у нас доверенное лицо?
Ломакин позеленел и начал тихонько сползать со стула:
— Парни, это бизнес, ничего личного!
— Вайсбейн где?
— В больничке… был.
— Не понял.
— Помер Йосич. Позавчера. Сердце. Переволновался.
Ломакин говорил, запинаясь и с ужасом взирая на ходоков. Он отлично представлял себе, кто они на самом деле такие. Одни из самых отмороженных работников оперативного отдела. Вряд ли за кем-то еще полез в эту копию Харатьянов.
— Вот же шлемазл! Взять и сдохнуть без нас.
— Ммы не ззнали. Ковалев вытащил его из больницы, пока милиция делом не заинтересовалась. Хотя врачи были категорически против. Майор желал перевезти Йосыча к себе в «Замок».
Ходоки умели соображать быстро:
— «Замок» — это убежище майора?
— Скорее крепость.
— Тебя там держат.
— Да нет, вы что! — резидента аж перекосило. — Я и так у него на крючке.
— Нужен будешь для будущих махинаций?
— Это уже Директору решать. Они что-то там вместе мутили. Я, знаешь, в политику не лезу. Можно запросто голову потерять. Это у вас они чугунные.
Михаил зло зыркнул на резидента:
— Ты же знал, сволочь, что нас ищут. Мог бы помочь.
— Как?! Я сам под колпаком.
— Не мутил бы лишнего, ушел спокойно. А сейчас на хрен ты нам сдался!
Ломакин поник, игра просрана вчистую. Семен повернулся к напарнику:
— Надо ломать майора, а я пока займусь его коммуникатором. Как знал, инструментом закупился. Лом, у тебя есть непроницаемая комната?
Резидент кивнул в сторону двери, а затем вскочил как ошпаренный:
— Вы что, нельзя пытать Ковалева! Нам же это никогда не простят.
— Не ссы, у нас свои методы. Лучше дай рецепт того чайку.
— Какого чайку?
— Что вы пьете в сладком коттедже перед трахом.
— Ддда, этто обычный нейролептик.
— Давай, — Михаил протянул свою лопату. — Сеня, быстро мне анализ, и я сварю коктейль для майора.
От улыбки ходока резидент поёжился. Еще неизвестно кто был лучше, эти беспредельщики или местные гэбисты. На его лбу выступили капли пота. Отходняк от выпитой недавно дряни оказался больно уж жесток.