“О, черт, нет! Ты хочешь убить меня? Тебе надо переодеться, Гулька.”
“Что?” Она посмотрела на свои джинсы. Джинсы не были проблемой.
“Она просто милашка, Трэв, оставь ее в покое!” отрезала Америка.
Я повел Эбби по коридору.
“Надень футболку… и какие-нибудь кеды. Что-нибудь удобное.”
“Что?” в замешательстве спросила она. “Зачем?”
Я остановился у своей двери.
“Потому что, пока ты в этой майке, я больше буду беспокоиться не о Хоффмане, а о том, кто заглядывается на твою грудь,” сказал я. Называйте это сексизмом, но это было правдой. Я не смог бы сконцентрироваться, а проигрывать бой из-за буферов Эбби я не собирался.
“А я думала, ты говорил, что тебе плевать на чужое мнение,” сказала она.
Она действительно ничего не поняла.
“Это совсем другое дело, Голубка,” я посмотрел на ее грудь, выглядывающую из белого кружевного бюстгальтера.
Отмена боя вдруг стала для меня очень заманчивой идеей, лишь бы я провел остаток ночи, пытаясь найти способ, чтобы они оказались голыми и на моей груди.
Я отвел от нее свой взгляд.
“Ты не можешь пойти в этом на бой, так что, пожалуйста… просто… пожалуйста, просто переоденься,” сказал я, заталкивая ее в комнату и закрывая дверь прежде, чем я наплевал на все и поцеловал ее.
“Трэвис!” крикнула она из-за другой стороны двери. Сначала из-за двери послышались топающие шаги, а потом, вероятно, звуки летающей по комнате обуви.
В конце концов, дверь открылась. Она была одета в футболку и пару “конверсов”. По-прежнему довольно горячо, но, по крайней мере, я бы не слишком беспокоился о том, что кто-то нападет на нее, чтобы выиграть этот чертов бой.
“Лучше?” фыркнула она.
“Да! Поехали!”
Шепли и Америки уже были в Чарджере и сорвались со стоянки. Я забрался на Харлей и подождал, пока Эбби хорошо усядется, прежде чем я вылетел на темную улицу.
Как только мы достигли кампуса, я с выключенными фарами поехал по тротуару, медленно подъезжая к Джефферсону.
Я подвел Эбби к заднему входу, ее глаза расширились, и она усмехнулась.
“Ты шутишь.”
“Это вход для вип-персон. Ты должна увидеть, как сюда попадают остальные люди,” я спрыгнул через открытое окно в подвал, а затем подождал, стоя в темноте.
“Трэвис!” она наполовину испуганно кричала, наполовину шептала.
“Давай вниз, Гулька. Просто свесь сначала ноги, а потом я тебя поймаю.”
“Ты, черт побери, выжил из ума, если подумал, что я прыгну в темноту!”
“Я поймаю тебя! Обещаю! А теперь тащи сюда свою задницу!”
“Это безумие!” прошипела она.
В тусклом свете я увидел ее ноги, шевелившиеся в небольшом прямоугольном отверстии. Даже после всех ее осторожных маневров, она сумела не спрыгнуть, а свалиться. Ее крошечный визг эхом отразился от бетонных стен, а затем она приземлилась в мои руки. Поймать ее было проще простого.
“Падаешь как девчонка,” сказал я, поставив ее на ноги.
Мы шли по темному лабиринту подвала, пока не оказались в комнате, смежной с основным помещением, в котором и происходил бой.
Сквозь шум кричал в свой мегафон Адам, и его руки, размахивающие наличными, торчали прямо из моря голов.
“Что мы будем делать?” спросила она, ее маленькие руки плотно обернулись вокруг моего бицепса.
“Ждать. Сначала обычная болтовня Адама, затем мой выход.”
“Мне надо остаться здесь или пойти туда? Куда идти, когда начнется бой? Где Шеп и Мерик?”
Она выглядела очень неуверенной. Мне стало немного скверно от того, что я оставлял ее там одну.
“Они пошли другим путем. Просто следуй за мной, я не отпущу тебя одну в это логово акул. Оставайся рядом с Адамом, и он убережет тебя от столкновений. Я не смогу следить за тобой и одновременно махать кулаками.”
“Столкновений?”
“Сегодня здесь соберется больше народу. Брэди Хоффман из “Стейта”. У них там есть собственная арена. Тут будет стенка на стенку, и все будут сходить с ума.”
“Нервничаешь? “
Я улыбнулся ей. Она была особенно красива, когда беспокоилась обо мне.
“Нет. А вот ты, кажется, немного волнуешься.”
“Возможно,” сказала она.
Я хотел наклониться и поцеловать ее, чтобы хоть чем-то сменить выражение испуганного ягненка на ее лице. Я подумал, беспокоилась ли она обо мне в первую ночь, или это было только потому что она знала меня, ведь сейчас она заботилась обо мне.
“Если тебе станет легче, то я не позволю ему прикоснуться ко мне, даже разок ударить себя ради его фанатов.”