kraa
Хогвартс мне в свидетели
Гарри не спас Джинни в Тайной комнате.
Хогвартс мне в свидетели
Впервые Гарри оценил преимущество проживания в семье своей тетушки, магглы Петунии Дурсль, в день, когда его — через два дня после исчезновения Джинни Уизли — пригласили в кабинет директора Дамблдора давать тому объяснения. Подозревал он, если не сказать что чувствовал каким-нибудь… попным мозгом, что приплетут его к этому исчезновению, поэтому еще вчера отправил сову с письмом своей тёте. С просьбой о совете.
И тётя Петуния сразу ему ответила. Хедвиг вернулась с маггловским конвертом, привязанным к её ножке.
Петуния Дурсль подошла к вопросу основательно. Она по мелочам «разжевала» все странности этого учебного года, не концентрируя внимание конкретно на окаменевших учениках. Вместо этого указала она на те особенности поведения окружающих племянника людей — учеников и преподавателей — которые не оставляли поле для колебаний. В общем, всё сводилось к тому, что от него, Гарри Поттера, ожидалась определенная реакция. И новые, если можно было так сказать, свершения. То есть, героизм, связанный с риском для его жизни. По меньшей мере.
«Эти окаменения детей как-то подозрительно связаны с той первоклассницей, о которой ты упомянул, Гарри! — писала миссис Дурсль. — Ты же видел тот необычный дневник именно в её руках, а не в чьих-то других. А ее братья, вместо того, чтобы не отходить взглядом от младшей сестренки, стаей коршунов вокруг тебя вьются, словно ты падаль какая-то. И эти окаменения — от взгляда василиска как ты написал — можно было сразу подлечить, заказав из вашей больницы нужное зелье, да? Но — нет! Надо собственные, школьные мандрагоры чтобы выросли и только тогда этот упырь Снейп сварит из них лечебный отвар… Подозрительно со всех сторон, ты не находишь?
Из всего этого я делаю такой вывод — в Хогвартсе устроена некая опасная игра. Игрок — ваш директор, Шмель этот бородатый. Я не знаю, что ему нужно, но, по-моему, то, что ему нужно, так ЭТО втравить тебя в новую, опасную для тебя игру. Для этого и все эти свистопляски рыжей семейки, о которой говорят, что они Предатели крови. Или магии. Или что-то там ещё, не важно. Очень хорошо, что ты не поддался их уговорам и не пошёл не знаю куда спасать не знаю кого. Девчонку эту, их сестру… И вот что еще я тут подумала, Гарри. В сказках бравый герой убивает дракона, спасая бедную похищенную девицу, а потом его женят на ней. Запомни, дорогой, не каждую девицу надо спасать. И не на каждой спасённой обязательно потом жениться. К тому же у этой девчонки четверо старших братьев в Хогвартсе учатся, вот пусть они и спасают её. Зачем тебе жертвовать собой за недостойную тебя пару при шести братьях голодранцах?
Вспомни что я тебе все время говорю: ты — Поттер. Ты не абы-кто в волшебном мире, а наследник благородной семьи. Ты должен смотреть в оба с кем дружишь, что говоришь, какое впечатление производишь в обществе. Эти рыжие мне не нравятся с того самого дня, когда в прошлом году, провожая тебя первого сентября, мы увидели их свару у входа на платформу 9 ¾. Они тебя поджидали, устроив засаду. Точно тебе говорю. Хорошо что Дадлик смог сопроводить тебя и помочь со школьным сундуком. Держись от них как можно дальше и не иди у них на поводу. А этим летом мы вместе с тобой отправимся в Косой переулок и поищем справочник «Кто есть кто в волшебном мире». Видела я такой среди книг твоей матери. Эх! Знать бы где сейчас её вещи…»
В конце письма она подчеркнула, что его обязательно вызовут «на ковёр». А, когда — не если — а именно когда его позовут, он должен говорить следующее…
Хорошо, что письмо прилетело ещё вчера и у него была в расположении целая ночь на подготовку к встрече. Иначе пришлось бы ему туговато.
Хорошо, что у него тетя была не такая. Злая и чёрствая. И не последовала она советам изложенным в письме профессора Дамблдора, найденном в корзине тем мрачным утром второго ноября одиннадцать лет назад…
Напротив, тётя у него оказалась доброй и всё понимающей.
И вот он стоит — потому что никто его не пригласил присесть — перед сидящим за своим необъятным рабочим столом стариком с бородой до земли. Хотя все остальные присутствующие, и деканы четырех факультетов, и семья Уизли почти всем составом, расселись по диванам и креслам. Даже Рон с близнецами. Директор Дамблдор пыхтит нахмуренный, недовольный и почему-то обиженный.
Молчат Уизли, молчат деканы, молчит пока и директор. Только со стороны миссис Уизли слышен гундосый, жалостливый всхлип. А порой и тихое, подчеркивая тяжелую, напряженную тишину, подвывание.