Может быть…
Уже не услышал я горьких слов, скрывшись за очередным поворотом, ведущим вниз, к больничному крылу.
***
— С-с-сир-иус!!! — проходя мимо директорской башни, неожиданно наткнулся я по пути на того, кого точно не ожидал здесь увидеть.
— Квинитус! — ошеломленно произнес я, но в отличие от многого за сегодня, это был приятный сюрприз. Сам Квиррел правда выглядел не очень. Круги под глазами, худоба, болезненный вид. Только привычный тюрбаны был на своем месте. Последствия атаки василиска и долгое лежание в больничной койке явно были достаточно серьезными. Хорошей новостью было также то, что жертвы Василиска начали приходить в себя. — Ты уже очнулся!
— Д-д-да, — явно волнуясь, начал сильно заикаться тот. — Я-я очн-нулся в б-б-боль-ничном к-крыл-е, т-там ник-кого не б-было.
— Да, мадам Помфри покинула замок, — понял я ошеломление преподавателя магловедения. Там должен был быть еще Локхарт, но этот индюк, похоже, решил проигнорировать мой приказ. Чертов писака. — Как ты? Зачем ты встал?
— М-мне н-нуж-но к Д-дамблдору! нахмурился Квиррел. — У мен-я ес-сть и-инф-формация о н-нападавшем, это ст-таршекурс-сница, с-с П-пу-ф-фен-дуя…
— Да, я уже знаю, — сразу же понял я, что тот говорит о Пенни. Видимо Квиррел все-таки как-то вычислил, или случайно узнал о планах Волдеморта и тот решил его нейтрализовать первым. — Пенни Хейвуд. Мы уже разобрались с духом, девочка в порядке. Василиск мертв. Вот только Дамблдор… хм…
— С-сириус, что с-с-с Альбу-с-сом?! — явно обеспокоенно прервал меня Квиррел.
— Альбус мертв, — ответил я шокированному магу, который изумленно уставился на меня. — Ценой своей жизни он спас девушку, да и нас на самом деле… Но Волдеморт тоже умер. Как и его василиск.
— Что…
— Что?! — откуда-то из-за угла раздался истеричный возглас, а затем появился и его обладатель. Гилдерой Локхарт собственной персоной. Вид у него был какой-то пришибленный. Волосы растрепанные, и он явно был не в себе…
— Что слышал, — несколько грубо ответил я. — Я же ясно сказал, что ты должен находиться в больничном крыле!
— Дамблдор… мертв, — как-то потерянно произнес писатель, уйдя в себя. Затем он вдруг посмотрел на меня, его глаза расширились, а трясущаяся рука медленно навелась на меня. — Это… он…
— Что? — совсем не понял я о чем говорит Гилдерой, насторожившись. А лицо того уже буквально посерело, он как будто увидел боггарта, дементора и шесть демонов ада вместе взятых.
— Это был он… Сириус… это…
Аvada kedavra!
На каких-то рефлексах я закрылся всей всевозможной защитой, превращая воздух в сотни стальных пластин, которые словно пушинки пробил выпущенный будто из артиллерийского орудия зеленый снаряд.
Меня отнесло в сторону взвизгнувшего Локхарта, который тем не менее достал свою лощеную палочку, направив ее против…
— А ведь все могло обойтись без жертв, — как-то даже устало произнес Квиррел, где-то позабыв свой дефект. Вот только это был уже не Квиррел.
— В-в-волдеморт! — пошептал Гилдерой, во все глаза глядя на метаморфорзы, которые происходили с лицом веселого профессора.
Ленты тюрбана, стекая по лицу Квиррела, казались живыми и тягучими, как если бы сама его плоть медленно таяла под невидимым огнём. Черты его лица искажались, будто размывались, и из-под них проступало нечто иное — тёмное и уродливое, как ночной кошмар, пробивающийся наружу. Гладкая кожа расползалась, обнажая бледные, как мрамор, изуродованные скулы, впалые глаза и безгубый рот, исказившийся в болезненной гримасе.
Лицо Волдеморта медленно проявлялось из-под оболочки, которая когда-то принадлежала Квиррелу, словно какая-то тёмная сущность захватывала контроль, выталкивая прежнюю оболочку прочь, как ненужный хлам. Карие глаза профессора магловедения смотрели холодно и яростно, загораясь красным огнем, а кожа становилась всё бледнее и более отвратительной, как если бы сама смерть коснулась её, оставив только пустоту и тьму.
Квиррел словно растворялся, медленно исчезая, уступая место зловещему и неумолимому облику Волдеморта. И это был не тот молодой Реддл, с которым мы сражались в тайной комнате. Даже не та более взрослая версия из пещеры Когтевран. Это был именно Волдеморт, в его уродливой ипостаси, который смотрел на мир с ненавистью и презрением, казалось бы готовый уничтожить всё, что стояло у него на пути.
И теперь, я был против него один.