Он метался по лестницам и коридорам огромного дома, не встречая ни души — ни живой, ни мертвой. Взрослые как всегда были чем-то заняты. Перед библиотекой он остановился, совсем запыхавшись и нерешительно думая о том, что возможно сейчас доступ к библиотеке был у него закрыт. Но дверь отворилась, и Гарри оказался внутри…
***
— Вот ты где, — произнес знакомый скрипучий голос, заставив Гарри вздрогнуть.
Он сидел на полу, напротив портрета темноволосого голубоглазого мужчины в черном камзоле. Сириус, словно живой сидел за массивным столом в кабинете, раскрыв перед собой какую-то древнюю книгу. Но, несмотря на мастерство живописца, передавшего образ крестного не хуже колдокамеры, картина оставалась без движения. А Гарри просто смотрел на нее, закутавшись в мантию-невидимку, и ожидая, что она вот-вот оживет.
Поллукс вошел в библиотеку и медленно смотрел по сторонам. Он совершенно точно не должен был видеть его под мантией, так что Гарри просто не ответил, надейся, что тот уйдет.
Ему нравился этот старик. В отличие от остальных обитателей Блэк-Хауса, Поллукс совершенно не собирался играть с ним в ребенка, обращаясь к нему как ко взрослому. Не всегда это нравилось Гарри. Особенно, когда тот едко комментировал некоторые его ошибки. Но его отношение к нему, как… пусть не равному, но взрослому — подкупало.
Вот только сейчас он совершенно не хотел никого видеть. Поэтому просто не отвечал.
— Ты же в курсе, что я знаю про мантию? — со смешком прикрыл за собой дубовую створку старик, проходя за стол и присаживаясь на высокий стул. Гарри не ответил, но Поллукс продолжил, смотря прямо на него. — А еще уронил вазу на глазах у портретов, забыл закрыть дверь, но самое главное… ты бросил на пол древнейшее издание «Барда Бидля!». Кто тебя вообще учил так обращаться с книгами?!
— Извините, — щеки Гарри покраснели. Он скинул мантию, поднимая толстый томик, который первый попался ему под руку в бесплодных часах ожидания Сириуса. — Я просто…
— Не извиняйся, — махнул рукой Поллукс. — Хорошо хоть не ешь за чтением, как один болван… Но все равно, к книгам нужно относиться бережно. Особенно, к таким старым. И, к твоему сведению, тут есть стулья, и столы для чтения, если не заметил.
— Я заметил, просто…
— Решил мужественно преодолевать тяготы и лишения всем на зло, верно? — усмехнулся Поллукс. — Что ты хоть тут делал, помимо чтения. Ты же знаешь, что все тебя ищут?
— Да кому до меня какое дело! — зло произнес Гарри, сжимая кулаки. — Сириус умер! Я всем зачем-то нужен… Всем! Сюсюкают, смотрят, но никто не спрашивает, что хочу я…
— И чего же ты хочешь? — с интересом спросил Поллукс.
— Ничего, — иссяк Гарри. — Просто… еще раз увидеть Сириуса. Но не так, а…
— Ты думаешь, что его протрет оживет, верно? — догадался Поллукс. — Извини, что расстрою, но этого не случится, парень. Сириус не хотел, чтобы его картина была такой. И это к лучшему.
— Но почему? — удивленно спросил мальчик. — Тогда бы я смог увидеться с ним, поговорить, хотя бы попрощаться…
— Видишь ли, это был бы уже совсем не Сириус, — усмехнулся Поллукс, наливая себе в стакан янтарную жидкость. — Просто жалкая копия, может быть с частичкой памяти и привычек. Буквально запертая в четырех стенах. Сириус не хотел этого. Даже для своей копии.
— Но остальные портреты же оживают… Тот странный мужчина, мама Сириуса… Я видел, как он общается с ней.
— В том-то и дело, — грустно посмотрел на портрет Поллукс, отставляя стакан в сторону. — В том-то и дело… Впрочем, пойдем.
— Куда? — спросил Гарри.
— Если ты хочешь еще раз увидеть Сириуса… у меня есть для тебя пара воспоминаний, — усмехнулся Полллукс. — Некоторые правда тебе смотреть еще рано…
— Я смогу увидеть Сириуса? — не услышал мальчик, весь сконцентрированный на словах мага. — Воспоминания?
— Да, есть один артефакт, который позволяет просматривать воспоминания… впрочем, сам увидишь.
— Точно? — недоверчиво произнес мальчик, который уже несколько раз за день испытывал горькое разочарование, и не хотел ошибаться вновь.
— Точно, — потрепал Поллукс по голове Гарри, шрам которого едва угадывался на гладкой коже. — Только сначала ужин. Сириус бы точно не захотел, чтобы ты заморил себя голодом. Идет?
— Идет! — твердо ответил мальчик, снимая с себя мантию и украдкой смахивая ее кончиком почему-то стоящие в глазах слезы.