И как это все оказалось в огромном подземном кармане!? Целый подземный мир! Или же все-таки он свернул под неверным углом и выбрался наружу?
Перед Семеном в призрачном свете, так похожим на предрассветное сияние, вставали идеально ровные прямоугольники домов. Высокие. Их верхние этажи и крыши прятались в дымке. Обсидиановые застекленные окна отбрасывали призрачные блики от его фонаря.
Дорожные знаки, мусорные баки, нелепые фонарные столбы и пузатые почтовые ящики окружали извилистые улочки подобно мрачным часовым.
Настоящий человеческий город! Или он только ему сниться? Нет-нет! На ощупь кирпичная кладка и штукатуренные стены – самые настоящие. А будь здесь какой ядовитый газ, вызывающий галлюцинации то датчик на его защитном костюме уже давно верещал, как свихнувшаяся канарейка.
Город встречал гостя молчанием. Ни отдаленного урчания моторов, ни журчания сплит-систем, ни отзвуков голосов. Либо он спал, либо перед Сем-Семом покоился погребенный труп города.
Так и стояли они и пялясь друг на друга: Семицкий с одной стороны, мертвый город с другой. И никто не хотел сделать первый шаг на встречу.
И какими интригующими не казались эти неведомые тропы, давящий ужас, обитающий в тенях между зданиями, был сильнее.
И надо уйти, нырнуть обратно в уютную, спасительную нору, отказаться от такой мрачной страны чудес.
Но снова раздался Гул. Теперь он напоминал насыщенную песню касатки. Но не восхитительную своей торжественностью, а пугающую безысходностью. От такого ощущаешь свою никчемность на фоне всепоглощающей пустоты.
Гул прокатился по городу и миллионы окон ответили ему тревожным перезвоном. Затем пауза.
Детский крик не дал тишине шансов на продолжительную паузу. Он раздался совсем близко.
В такой ситуации всегда есть два равнозначных решения. Либо бежать со всех ног, поддавшись здравому смыслу. Чтобы спасти себя и после мириться с угрызением совести и с навязчивой мыслью о том, что там могло случиться в действительности.
Либо –выключив инстинкт самосохранения броситься на спасение неизвестно кому, в омут с головой. При этом забив на логику и врубив самопожертвование на полную.
Семену показалось, что выбирал он мучительно долго. Он переминался с ноги на ногу, решая – в какую сторону он хочет бежать.
Ему мерещилась редкая подземная тварь, манящая прохожих в свои лапы имитацией детского плача. А еще он находил этот плач знакомым, практически – родным!
Подумав про себя, что он еще пожалеет, Семицкий кинулся к попавшему в беду.
Эхо плача как мячик пинг-понга прыгал между угловатыми стенами. Сразу не определишь где источник. А он в провале. В метрах двухстах от входа в таинственный город.
Здесь плотная корка асфальта лопнула, обнажая небольшое озерцо зеленоватой кисельной грязи.
То, что в нем барахталось на монстра не походило. Сем-Сем успел схватить человечка за руку и вытянуть на поверхность до того, как тот уйдет на дно.
Малыш упал на дорогу и точно рыба стал хватать воздух ртом.
Сем-Сем осветил его фонариком. Мальчик это или девочка? Не разобрать! Ребенок до неузнаваемости перепачкался неаппетитной грязью. Его словно целиком слепили из глины! Хотя бы глаза блестят! По ним сразу видно, где лицо.
Болотце на дне провала недовольно заурчало, выпуская пузыри зловонного газа. Семиону показалось, что некое ворчливое чудище пытается выбраться наружу. Он даже крепче сжал рукоятку резака.
-Ты ее видел? – Паническим шепотом спросил ребенок. Дитя привстало и оперлось на костяшки пальцев на манер дикой обезьянки.
- Она уже здесь, она всегда жила здесь! – Лепет ребенка натянутый, тревожный, от чего жуткий.
От нахлынувшего ужаса Семон онемел. Слюна во рту сделалась горькой. Он даже не смог выдавить из себя самого уместного для такой ситуации вопроса «Кто ты, и как здесь оказался!?»
И пугала уже не нелепость ситуации, не безумие происходящего, а прерывистое детское дыхание.