— С чего мне злиться? И на кого? — спокойно и ровно дышит. Она не лжет. Она не…
Щурюсь, быстро скользя кончиком языка по губам, и делаю короткий шаг к девушке, которая впервые не отступает назад, сохраняя зрительный контакт:
— У тебя провалы в памяти?
========== Глава 13. ==========
— Мэм, я всё понимаю, но Вам стоит переступить через себя, и позволить ему войти, — врач в белом костюме гордо вскидывает подбородок, крепко держа в руках карту пациента, и стоит на своем, пытаясь вразумить потерявшую надежду женщину, которая не отходит от кровати дочери ни на секунду, боясь, что в её отсутствие что-то может произойти.
Мать гладит ладонь дочери, не желая выслушивать весь этот бред. Она привыкла винить всех вокруг, жалеть себя, выставлять жертвой, хотя любой разумный человек уже давно бы понял, что причина бед кроется не в самом пациенте. Вся проблема в халатном отношении родителей к довольно серьезному недугу. Отрицания ничем не помогли, а лишь усугубили ситуацию, но теперь женщина ещё сильнее воротит нос. Она косо смотрит на врача, который обещает помочь, но ничего не выходит, и уже не думает верить. И её бездействие — это сущий ад для того, кому действительно требуется помощь.
— Почему Вы так настаиваете на том, чтобы я позволила ему войти? — она не контролирует тон голоса. — Кто он вообще такой?!
Мужчина еле сдерживается, ведь его долг — это помогать людям, но как, если эта женщина окончательно сбрендила?
— Он — тот, кто выполнял за Вас вашу же работу, — каждое слово он выговаривает жестко, не заикаясь, и следит за дыханием, ведь отношение этой мамочки к ситуации, её не понимания всех последствий, уже в глотке сидит и рвет стенки, еле удерживая крик и грубости.
Женщина вновь смотрит на дочь. Не дает ответа. Она не видит выхода, не верит, что кто-то способен помочь, поэтому продолжит сидеть здесь, держать её за руку и ждать.
Ждать её кончины.
От лица Эмили.
Моим солнцем будет луна.
Моим утром будет ночь.
Я довольно медленно шагаю по дороге меж домов, держу в руках книгу, которую не успеваю читать из-за большого скопления домашней работы. Уже опаздываю в школу, но мне необходимо время для самой себя, стоит как-то вставать пораньше, или прекратить ночные прогулки, но без них мне точно не протянуть долгое время. Дома занимаюсь уборкой, мамы ведь нет, надо поддерживать порядок, после чего пытаюсь приготовить еду из того, что нахожу, делаю уроки и рисую, а там уже и ночное время. Так что по пути в школу — самое то.
Перелистываю страницу, поправляя съехавший рукав кофты. Сегодня жарко, но мое тело ещё не «оправилось»: синяки не прошли, ссадины тоже. Хотя, так даже лучше. Повод для того, чтобы не одевать открытую одежду, всё-таки в кофтах намного комфортнее. Под ней майка, но мне всё равно охота застегнуться. Чувствую себя голой.
Поднимаю голову, оторвав взгляд от страниц, и смотрю в голубое небо. Солнечный диск слепит в глаза, вынуждая щурить веки. Да, сегодня теплый день, что странно. Осень, как ни как. Пыхчу, махнув на себя ладонью, чтобы создать иллюзию ветра, но тщетно. Качаю головой, вновь принимаясь читать строки, не связанные между собой, вот только отвлекаюсь, расслышав знакомый шум колес, едущих по горячему асфальту. Поворачиваю голову, безошибочно определяя, кто создает подобный шум, и вздыхаю, закрыв книгу, когда рядом со мной тормозит Дилан. Он, в отличии от меня, не особо парится из-за того, что жара вынуждает немного оголиться, так что чувствует себя вполне комфортно в белой футболке и темных джинсах. Стоп, одна вещь постоянно на нем. Бейсболка. Интересно, сколько их у него?
Парень изгибает брови, взглянув на наручные часы:
— Опаздываешь? — наклоняется, взяв скейт в руку.
Отвожу взгляд, продолжая идти с прежней скоростью, но уже немного скованней, чем до этого. Всё-таки мне ещё предстоит перебороть эту неловкость и смущение, так что впереди много работы над собой, но я уже делаю успехи, как мне кажется.
— В чем проблема? — снимаю один ремень рюкзака, чтобы положить книгу в него. — Ты сам постоянно опаздываешь, — напоминаю о его «сверх пунктуальности», но моя попытка задеть парня не удается, так как он издает смешок мне в спину, шагая за мной:
— Просто, сегодня первая физика, — да. Ему не составляет труда заставить меня моментально прибавить шагу, как я и поступаю, ведь, черт, из головы вылетело, что сегодня не самый подходящий день для «чтения» утром и хождения по улицам. Физика. Именно на неё мне не стоит опаздывать.
— Газку поддала, — Дилан ровняется со мной, идя в ногу, так что мои шаги становятся шире, больше, но мои усилия отдалиться от парня только забавляют его, ибо один его шаг — это два моих. Ворчу под нос, поправляя волосы, которые так и норовят меня выбесить с утра пораньше. Что ж, этот день начинается неплохо. ОʼБрайен вынимает из кармана сигарету, но хмурится, когда не находит зажигалки, поэтому смотрит на меня, а мне остается вопросительно моргать:
— Чего? — пытаюсь не смотреть на него, но всё равно приходится, тем более он не отвяжется, так что закатываю глаза, роясь у себя в кармане, и протягиваю ему свою зажигалку. Дилан не улыбается. Он лишь зажигает сигарету, после чего не получаю свою вещь обратно, поэтому хмуро смотрю на него, пытаясь успевать, ибо парень идет быстро:
— Могу я получить её обратно? — надо быть тверже, но выходит наоборот. ОʼБрайен курит, потирая блестящий корпус зажигалки пальцами одной руки:
— Зачем она тебе? — хмурится, пустив дым изо рта. — Ты же не куришь.
— Какая разница? — шепчу, с какой-то обидой наблюдая за тем, как парень прячет мою зажигалку в задний карман джинсов. Не могу объяснить, почему эта вещь так важна для меня, но знаю точно, что не могу вот так просто её отдать кому-то, так что прошу:
— Верни, — поднимаю глаза, но Дилан даже не смотрит на меня, продолжая спокойно курить:
— Она тебе так необходима? — внезапно усмехается, хлопнув себя по заднему карману ладонью. — Тогда бери.
Моя челюсть могла бы отпасть до самой земли. Я фыркаю, открывая рот от возмущения и… Смущения, когда торможу, недовольно топнув ногой, а парень тем временем нагло улыбается, бросив на меня взгляд:
— Ты поспеши, а то учитель «одарит» тебя своим вниманием и любовью, — продолжает идти вперед. Не могу не фыркнуть повторно, шепнув на выдохе:
— Издевается?.. — поправляю ремни рюкзака, держусь за них пальцами, побежав за Диланом. — Я ему кто? Клоун? — ускоряюсь и не собираюсь раздумывать над своим планом «мести». Хотя, мое внутреннее «я» кричит, вопит, просит остановиться.
Подбегаю к Дилану, хватая его бейсболку за козырек, и снимаю с головы, сделав ещё пару шагов вперед, после чего разворачиваюсь, чтобы оценить его хмурое выражение лица, но вместо желаемого результата получаю лишь легкую, полную театрального возмущения, ухмылку. Всё равно хмыкаю, развернувшись, и надеваю бейсболку себе на голову, продолжая шагать в сторону шумной улицы, рассчитывая, что Дилан хотя бы не станет меня догонять, но он, повторюсь, совсем не тот, кто понимает намеки, так что вновь ровняется со мной, сняв с головы бейсболку:
— Неплохая попытка, — надевает на себя, поворачивая козырьком назад. Ворчу под нос, но не отвечаю, краем глаза наблюдая за тем, как парень затягивает никотин, отчего его скулы напрягаются, и выпускает через ноздри, почесав щеку пальцами. Только сейчас замечаю, что кожа усыпана родинками. Видимо, раньше не приглядывалась к нему.
Отдергиваю себя, опустив лицо ниже.
В моей голове эта фраза прозвучала слишком двусмысленно.
Звонок уже давно прозвенел, так что коридоры начали пустеть, а дежурные учителя с удовольствием отлавливали тех, кто не успел попасть в класс.
Чтобы не стать одним из этим «счастливчиков», Дилан предлагает пройти через заднюю дверь, а я не возникаю, так как мне не нужны лишние проблемы. Несмотря на то, что пытаюсь изо всех сил сохранить вид «обиженной» и злой, всё равно принимаю его предложение, запихнув свои возражения поглубже. Мы большую часть пути просто молчали, и это как раз то, что мне нравится. Не нужно переживать из-за тишины, хотя, соглашусь, доля неловкости в этом присутствует.