— Дилан, послушай, я… — слышу, как отец идет за мной, но не останавливаюсь, а лишь прибавляю шагу.
Он совсем срехнулся. И хочет, чтобы я уподобился ему, но этого никогда не случится. Именно поэтому я сдерживаю себя. Поэтому ухожу, пытаясь не думать о том, что сейчас чувствую то же, что и другие дети, когда узнали, что Эмили — дочь бизнес-шлюхи. Я стараюсь. Я, блять, стараюсь мыслить не как мелкий сопляк, а как взрослый человек, который не винит детей в грехах родителей, но не могу полностью закрыть глаза на то, что это её мать.
Это. Черт. Возьми. Всё. Её. Мать. Чертова сука, из-за которой мои родители разошлись. Из-за которой моя мать и дня не могла провести без рыданий. Из-за которой мы остались в нищете. Из-за которой моей матери пришлось быть сильной. Из-за которой она пошла… Нет, она была вынуждена пойти работать в этот чертов бар, где наткнулась на этого гребаного ублюдка. Из-за которой моя мать подвергалась насилию в течении нескольких лет. Из-за которой она терпела побои и издевки, а мне через силу улыбалась и готовила завтраки. Из-за которой моя мать…
Выхожу из дому, сунув Засранца под кофту, отчего он начинает громко мяукать, ведь я явно делаю ему больно, спешу быстрее покинуть территорию участка. Внутри бушует шторм из разных эмоций, которые у меня нет сил подавить. Иду по тротуару, задевая плечом какого-то человека, и смотрю под ноги, шепча: «Один, два, три…» — это должно помочь. Всегда помогало, но не сейчас. У отца получилось. Я запутался, потерялся, начал сомневаться.
Ведь мать Эмили та…
…Из-за которой моя мать убила себя.
***
От лица Эмили.
Уже три ночи. Я успела сделать всю домашнюю работу, которую на меня навалили учителя, поэтому со спокойной душой одеваюсь, чтобы выйти на улицу и немного прогуляться. В целом, ничего нового, правда, сегодня я возьму с собой книгу. Надеюсь, Дилан не станет мне мешать. Хочу немного почитать.
Накидываю кофту, уже спокойно ориентируясь в темноте, и хватаю со стола книгу, промчавшись мимо зеркала.
Мимо. Зеркала.
Возвращаюсь спиной вперед, окинув себя взглядом с ног до головы, и с обречением вздыхаю. Сойдет.
Покидаю комнату, шагая к лестнице, и сбавляю темп, слыша мяуканье и грохот снизу. Не хмурюсь, но напрягаюсь, хотя, судя по этому милому чиханью, волноваться не о чем.
Спускаюсь на первый этаж, взглянув в сторону входной двери. Неужели, опять не заперла? Никак иначе они бы не попали в дом.
Останавливаюсь, медленно поворачиваясь лицом к кухне, и вижу, как Засранец носится по полу за каким-то жуком, а Дилан наливает себе воду из-под крана. И первое, что замечаю тут же, — банка пива. Стоит на столе рядом с колой. Хмурю брови, когда Дилан возвращается к столу, ладонью потирая лоб.
— Знаешь, между колой и алкоголем, я бы выбрала колу, — говорю, но парень льет пиво в колу, так что напряженно вздыхаю, пытаясь собраться с силами. — Я… — указываю пальцем в сторону двери. — Я собираюсь идти в магазин. Хочешь со мной? — с надеждой смотрю на Дилана, который глотает много колы, опускает голову, сильно сжав веки, и разжимает их, медленно отступая к стене:
— Нет, не хочу, — отказывается слишком грубо, поэтому начинаю мяться, чувствуя себя потерянной. Продолжаю стоять на месте, слушая, как парень поглощает алкоголь и как воет за окном ночной ветер. Мне впервые удается видеть его таким… Таким несобранным. Будто кому-то удалось раздавить его, морально разбросать на части, и теперь Дилан расклеился.
Хмурю брови, с опаской шагая к парню, который садится на пол, прижимаясь к стене спиной, и сгибает ноги в коленях, вновь отпивая из банки недо-колы.
— Отец, да? — задаю вопрос в темноте, и слышу лишь ворчание:
— Какое тебе дело?
— Из-за меня, да? — облизываю губы, опустив голову ниже, когда парень смотрит на меня, щуря веки. — Просто, я понимаю. Вижу, как все на тебя смотрят, когда ты разговариваешь со мной, так что не удивлюсь, если и твой отец не в восторге от этого. Знаешь, не только меня все почему-то терпеть не могут, но и мою семью в целом. Кроме Эллис, конечно. У Эллис полно друзей.
ОʼБрайен молчит, продолжая сверлить меня взглядом, и не скажу, что он сильно пьян. Он вовсе трезв, просто… Что-то не дает ему вести себя как обычно.
Подхожу ближе, обняв себя руками, и сажусь на пол, рядом, протянув руку к Засранцу, который всё это время бегает под столом, играя с комком грязи:
— Я пойму, если ты не будешь со мной разговаривать, — говорю спокойно, ведь это правда так. Я понимаю. Всё понимаю. — Так что, просто не тяни с этим и скажи сразу, — глажу котенка по мордочке, взглянув на Дилана, который всё так же смотрит на меня, вертя пальцами банку. Отворачивает голову, вновь отпивая:
— Планеты не вокруг тебя вертятся, — ворчит, но уже не так сердито, так что я воспринимаю его слова спокойно, даже с легкой улыбкой. — Проблема не в тебе.
— Вот и хорошо, — улыбаюсь, начав чесать пузо Засранца, который переворачивается на спинку, и вновь поднимаю глаза на Дилана, который не выглядит лучше. — Знаешь, ты сильный. Видимо, отец тебя хорошо воспитал.
— Мой отец — кретин с проблемой недержания своего… — запинается, откашливаясь. — Забудь.
— Тогда, — пытаюсь реабилитироваться. — Это заслуга твоей матери, верно? То, какой ты сейчас, — это благодаря ей, — моя улыбка исчезает, ведь парень поник прямо на глазах. Он не смотрит в мою сторону, продолжая стучать банкой по полу и молчать. С волнением наблюдаю за тем, как личность, которую я считала непоколебимой, самоуничтожается, поэтому начинаю напрягать свое серое вещество, чтобы найти решение.
И не скажу, что это гениально, но…
Протягиваю обе руки к Дилану, привлекая его внимание. Тот изгибает брови, слегка удивленно шепнув:
— Что ты делаешь?
— Мой отец так делает, — отвечаю без запинки, чувствуя, как в груди вот-вот должно разорваться сердце. От волнения в горле становится сухо, а голова идет кругом, ведь я не люблю, когда меня касаются, но… Сама же… Черт.
— И что? Я денег тебе должен дать? — Дилан явно не «врубается», и это ожидаемо, но я борюсь со своим смущением, ворча:
— Нет, — качаю головой, опуская руки. — Ладно, забей, я просто хотела вернуть твою наглость, — сажусь прямо, но Дилан, словно «оживает», поставив банку на пол:
— Погоди, так что ты хотела?
— Ничего, — бубню, прижимаясь затылком к стене. — Так делает мой отец, когда мне или Эллис нужна своего рода поддержка.
— И что он делает? — с каким-то недоверием спрашивает парень, который, судя по взгляду, сам пытается додуматься. Я смущенно потираю ладони, ворча от безнадежности:
— Он обнимает, — не смотрю в сторону парня, даже отворачиваю голову в противоположную, чтобы не видеть его краем глаза. — Разве, твои родители так не делали?
Тишина в ответ заставляет напрячься, так что начинаю тянуть пальцами ткань кофты, пытаясь проглотить комок. Уверена, что сейчас Дилан немного шокирован, но я просто хотела помочь. По крайней мере, парень больше не выглядит раздавленным.
— Обнимашки? — слышу нотку смеха в его голосе, и, признаюсь, это успокаивает, но всё равно притворно ворчу:
— Сделай одолжение — забудь, — улыбаюсь, поправляя пряди волос так, чтобы моего лица не было видно, а Дилан вновь подносит банку к губам, смеясь:
— Просто признайся, что тебе меня облапать охота.
Закатываю глаза, роняя лицо в ладони:
— Господи… — мда, теперь ОʼБрайен явно в порядке.
========== Глава 16. ==========
Томасу необходимо получать хоть какое-то удовольствие от жизни, от того обыденного мира, который окружает его с самого рождения: от отношения отца, который только и делает, что винит парня в потребительстве. Семнадцать лет рабства у собственного ребенка, который возит на нем воду, а взамен ни черта не дает, ведь он обязан. Дети обязаны своим родителям, они должны быть послушны и не имеют своего права голоса до тех пор, пока не начнут приносить деньги в дом. И Томас пытается угождать. Он работает и дома, выполняя поручения матери, которая больше времени проводит с соседками, и в школе, где уроки занимают большую часть его времени, ведь несмотря ни на что Томас правда хочет окончить хорошо, чтобы потом поступить в другой город и уехать к чертовой матери из «дому». На жалкой подработке ему платят гроши, так что их он просто не может отдавать родителям. Тогда, что ему останется? Парень тоже хочет питаться. Ему тоже хочется иногда получать «наслаждение» от чего-то неправильного, поэтому он копит, покупая то сигареты, то выпивку, иногда переходит на травку, что толкает его знакомый сосед. Ему это просто нужно.