Нужно иногда чувствовать себя нормально, чтобы продолжать двигаться к своей цели.
***
Эта ночь далась мне тяжело. Темнота комнаты уже сменялась утренним полумраком, а мои глаза так и не сомкнулись, так что оставшиеся полчаса до семи провела в своих мыслях, которые от недосыпа только и делали, что вылетали из головы, так что под звон будильника понимаю, что вовсе ни о чем не успела подумать за прошедшее время. Пустая ночь. Холодная. И, наконец, свежее утро, покрытое бледными облаками. Не могу понять, что мне роднее?
Почему же мне пришлось всю ночь провести в таком полудреме? Было непривычно. Чертовски непривычно, ведь в доме помимо меня был ещё человек. Кажется, я ещё не до конца доверилась парню, который даже не напросился остаться. ОН тупо заявил, что я обязана ему отплатить за обеды и завтраки, так что без моего разрешения занял гостиную, оставив меня, как идиотку, хлопать «клювом». Могла ли я ему отказать? Могла, наверное, просто проблема даже не в его присутствии. Надо копать глубже, в самое сердце, где все еще сидит один вопрос, который я озвучиваю исключительно про себя: «Почему?» — простое непонимание ситуации и того, чего добивается Дилан, продолжая общаться со мной. Кажется, я никогда не научусь никому доверять, ведь ко всем отношусь с подозрением. И парня это так же касается.
Опускаю ноги на паркет, касаясь их носками, так как пол довольно холодный. Близится зима, а отопление почему-то не включают. Странно. Шагаю, обжигаясь холодом, направляюсь к двери комнаты, чтобы убедиться, что та была заперта всю ночь. Что ж, хотя бы об этом не забыла. Проверяю свой внешний вид, крутясь перед зеркалом, и вдруг осознаю, что в последнее время чаще делаю это, чем раньше, ведь мне не особо нравится разглядывать свои синяки. Опускаю взгляд ниже, хмуро подмечая: да и ноги у меня кривые, бедра широкие, груди нет, щеки толстые, волосы, как у палена, губы опухшие и искусанные, глаза красные, будто я курила что-то… Цвет лица нездоровый, руки слишком тощие, пальцы тонкие и кривые, ногти изгрызенные… Спина сутулая, живот торчит, будто у меня первые месяцы беременности. Уши маленькие, лоб большой… Я конечно подозревала, что выгляжу непривлекательно, но чтобы настолько. Теперь понимаю, почему стараюсь не смотреть в зеркало, ответ очевиден, и я сейчас с грустью изучаю его в отражении.
Но с чего вдруг вообще начала оценивать себя?
Пытаюсь пригладить растрепанные после лежания на кровати волосы, но те все равно непослушно лезут во все стороны. Оттягиваю мятую майку, тру плечи и руки, покрытые синяками, будто это поможет мне избавиться от них. Нет, вонзаю ногти в кожу, так что делаю только хуже — остаются красные линии. Ноги в ссадинах, тонкая шея и то не выглядит изящно, ведь на ней еще заметны признаки удушья. Да, бывает, я душу себя. Думаю, так все делают, когда не знают, каким еще образом вынести на себе злость. Это нормально.
Разочаровано опускаю руки вдоль тела, уже с раздражением повторно осматривая себя. Моя короткая стрижка мне совсем не идет.
Урод.
У меня все сознание взрывается от этого, еще не произнесенного вслух слова. Я никогда ничего подобного не говорила в свой адрес, но не понимаю, почему? Всё передо мной. Всё на глазах. Я — урод. Уродина. Мерзкое создание. Отвратительная. Безобразная. Непривлекательная.
Я некрасивая. И сейчас меня это по правде тревожит. Впервые настолько сильно, что хочется стереть ладонями свое лицо и тело. Но, к сожалению, это я. Вся эта смесь в одном флаконе.
Моргаю, касаясь живота пальцами рук.
Мне стыдно, что я такая.
Бросаюсь к шкафу, начинаю изучать содержимое полок и нахожу полосатую кофту, правда она носится таким образом, что оголяет одно плечо, но зато широкая. Скроет мой живот. Вытаскиваю лосины, не решаясь ходить по дому в шортах. Мне нужно просто выпроводить Дилана. Тогда смогу расслабиться. Но ощущения комфорта в собственном теле мне никогда не познать.
Переодеваюсь, и только после этого решаюсь выйти из комнаты. В коридоре еще темно, так что иду аккуратно, боясь споткнуться, в зале на первом этаже так же холодно и мрачно. Практически не узнаю свой дом. Когда мама здесь, он выглядит приятнее. Надо попробовать дозвониться до нее. Спускаюсь по скрипящей лестнице, поражаясь количеству пыли, витающей в воздухе, и сворачиваю к гостиной, на пороге которой торможу, слегка теряя уверенность. Дилан лежит на диване, лицом к спинке, а Засранец растянулся на его боку, и уже поднимает голову, уставившись на меня. Потираю ладони, шагнула в гостиную, и с интересом рассматриваю парня, подмечая, что он даже спит в бейсболке. Тут довольно холодно, так что… Может, это его согревает? Бред.
Убираю локоны волос за уши, останавливаясь возле дивана, и с сомнением опускаю руку, держа ее над плечом парня. Не слышу, как он дышит. Это стало нормальным, еще с того, момента, как он впервые сел рядом со мной. Я его не слышу. Совершенно. Наклоняю голову, чтобы рассмотреть его лицо. И оно выглядит… Умиротворенным. Впервые наблюдаю у него подобное выражение. Бледная кожа, усыпанная родинками. Кажется, я могу, не касаясь, ощутить, какая она холодная. Невольно тяну руку к подбородку Дилана и пальцами касаюсь кожи, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Засранец с интересом наблюдает за мной, но остается неподвижным, боится разбудить хозяина. Мой дрожащий выдох выдает полное отсутствие спокойствия внутри. Все мое подсознание сходит с ума от того, что мне удается касаться кого-то самой. Я сама трогаю человека, при этом не ощущая давления и нехватки кислорода. Скольжу пальцами по щеке парня, мускулы лица которого остаются неподвижны. Он так крепко спит? А говорил, что у него проблемы с этим. Поднимаю руку выше, к темным, жестким волосам под бейсболкой и сжимаю их пальцами, понимая, что делать подобное приятно. Вновь смотрю на лицо Дилана. Если так приглядеться, то… Он…
Засранец чихает. Громко. Так, что я, оглушенная тишиной, дергаю руку, отскочив на пару шагов назад, а Дилан тут же раскрывает глаза, уже хмуря брови, и сонным взглядом начинает искать источник звука. Он не сразу замечает меня. Садится, поворачивается ко мне всем телом и останавливается, прежде чем скинуть с себя Засранца, который, кажется, именно таким образом будит его по утрам.
Дилан щурится, смотрит на меня со скрытым под раздражением удивлением:
— Ты чего…
— Хотела разбудить, — перебиваю, сдерживая в себе свою растерянность. — Но вместо меня с этим неплохо справился он, — киваю на котенка, который начинает вылизываться, довольно урча, когда Дилан грубо гладит его по спине, сталкивая с себя, и садится, спустив ноги на пол, трет лицо, прогоняя остатки сна:
— Сколько времени? — Задает вопрос каким-то недовольным голосом.
— Семь утра, — мой ответ тихий, но парню не составляет труда расслышать. Он ворчит, поднимая голову, и смотрит на меня со своим недоверием:
— И зачем ты будишь меня в семь утра?
— А… Ну, школа, ведь, — даю невнятный ответ, отведя взгляд в сторону.
— Я не пойду сегодня, — Дилан вздыхает, опершись спиной на диван. — Пойдем в магазин, я голоден.
С трудом перевариваю поток информации, еще больше нервничаю, поэтому заикаюсь, невольно бросив взгляд на стеклянный шкаф, где вижу свое отражение:
— Нет, — огорченно шепчу, вновь взглянув на Дилана. — Я не хочу сегодня выходить из дома.
— Прогуляешь школу? — парень удивлен, ведь уже успел понять, что я не из тех, кто наживает себе проблемы таким образом. — Ладно, — встает, — тогда посиди с Засранцем, а я…