— Убраться, — шепчу, добавляя. — Думала, убраться.
— Это неплохая мысль, — одобрительно кивает головой, интересуясь. — Мешать не буду? — он тоже не знает, как себя вести.
— Нет, — верчу головой, еле скрывая свою довольную улыбку, а вот парень щурится:
— А ты, случайно, не в качестве рабочей силы меня оставляешь? — усмехается краем губ, когда я смеюсь, тут же прижимая к виску ладонь, ведь собственный смех вызывает сильнейшую боль:
— Ничего от тебя не скроешь, — разворачиваюсь, возвращаясь на кухню, чтобы позволить себе прикусить губу, сдержав безумную радость.
Счастье, ведь я не останусь одна последующие пару часов, ибо работы по дому достаточно.
***
Эмили опускает тряпку в таз с водой, старается отвлечься от того смущения, от тех мыслей, что вертятся в голове, вызывая лишь жар в груди, от которого мало прока. Девушка не смотрит лишний раз на парня, который вновь снимает свою кофту, взяв другую тряпку, и, в отличие от Эмили, посматривает в её сторону, проводя пальцем по столешнице. Собирает пыль, изогнув брови:
— Как давно ты не делала уборку?
— Моя мать, — Хоуп ставит возле плиты стул, встав на него ногами, чтобы дотянуться до пустых полок, где обычно мать держит сладости, — не доверяет мне уборку.
— Интересно, почему? — нет, это правда странно. ОʼБрайен хочет отвернуться, чтобы так же отвлечься и заняться делом, но останавливает взгляд на кривой ножке, из-за которой стул начинает валиться набок. Дилан хмурит брови, ногой подперев деревянную ножку, и поднимает глаза на Эмили, которая продолжает спокойно протирать пыль на полках, не замечая, что стоит на плохом стуле, что продолжает держать её только потому, что ОʼБрайен не убирает ногу. Нервно теребит мокрую тряпку в руках пальцами, молча ждет, пока девушка закончит и слезет вниз, но вместо этого она просит, не опуская глаз:
— Подай таз.
Дилан сжимает губы, сдерживая смешок, и пытается дотянуться до таза с водой, не убирая ноги от стула. Ставит требуемый предмет на столешницу, и Эмили макает тряпку в воду, которая тут же начинает темнеть:
— А это только две полки, да? — Дилан вновь поднимает на девушку взгляд, решая пока протереть столешницу рядом, чтобы далеко не отходить от Хоуп. Та вздыхает, кивая:
— Такое чувство, что здесь лет пять не убирались, хотя мама у меня чистюля ещё та, — непонимание ярко выражено на бледном лице. Эмили поправляет спутанные волосы, которые продолжают липнуть к коже, и наклоняется, опираясь одной рукой на край таза, и тот начинает заваливаться набок, что остается без внимания со стороны Хоуп. Дилан резко хватает таз с водой за противоположную ручку, тем самым возвращая предмет в нормальное положение. Смотрит на Эмили, удивленно моргая, ведь девушка вовсе не замечает своих оплошностей, продолжая увлеченно собирать пыль влажной тряпкой.
Наконец, Хоуп заканчивает с полками и слезает на пол, хмурясь:
— Ты совсем не помогаешь, — неодобрительно хмурит брови, поворачиваясь спиной к Дилану, который не сдерживает улыбку и качает головой, шепча губами с возмущением: «Серьезно?»
Эмили несет таз с водой, поставив его на край стола, и сразу же поворачивается к столешницам, собираясь бросить всю посуду в раковину, чтобы промыть со средством, так что не замечает, что тазом подвинула стакан к краю стола, и стеклянная посудина уже слетает на пол, правда, Дилан успевает рывком подхватить стакан, обойдя стол, и закатывает глаза, довольно улыбаясь, и подходит к Эмили, опустив спасенную посуду в раковину. Хоуп искоса смотрит на него, сохраняя строгое выражение лица, но еле заметно улыбается, когда Дилан отворачивается, принимаясь протирать стол от пыли.
Эта обстановка кажется совершенно обыденной.
И поэтому в груди вновь ощущается то самое тепло.
***
Что ж, соглашусь, чтобы вычистить весь мой дом потребуется вмешательство Всевышнего, ведь одну кухню мы драили до четырех часов дня, прошлись по всем полкам, по всей посуде, собрали пыльные тряпки, скатерть со стола, занавески, при движении которых на меня полетел целый туман, про лампу вообще стоит промолчать.
В итоге, мне уже не по себе задерживать Дилана, поэтому, когда возвращаюсь из ванной, бросив там таз с грязной водой и развесив тряпки, ставлю руки на талию, тяжело выдохнув:
— Это было тяжко.
ОʼБрайен не выглядит уставшим. Он, как ни в чем не бывает, попивает воду из стакана, щурясь:
— Тебя хватило ненадолго.
— Но зато, — спешу похвалиться, подходя ближе к нему, чтобы взять фильтр и налить себе воды. — Заметь, моя мать ошибалась. Я вполне способна убираться даже без чужой помощи, — наливаю воду в кружку, слыша смешок со стороны ОʼБрайена, так что поворачиваю голову, хмурясь. — Что?
Парень лишь кивает головой:
— Пей, пей водичку, — отрывается от раковины, улыбается, отходя чуть вперед, оставляет меня в непонимании и смятении, которое я пытаюсь запить холодной водой из фильтра с синей крышкой. К этому часу я успела проголодаться, да и тошнота уже не изводит желудок. Наверное, Дилан тоже голоден, поэтому стоит дать ему уйти. Может, он вовсе ещё утром хотел оставить меня и пойти по своим делам, а я его напрягла делами. Это совершенно не в моем характере — добиваться присутствия кого-то рядом.
— Ты не голодна? — Дилан будто читает мои мысли, так что прикусываю язык, оборачиваясь. Парень непринужденно выглядит внешне, но черт знает, что творится у него в голове. Стоит напротив, в нескольких шагах, допивая воду, и смотрит на меня так, будто… Будто ничего не было. Будто всё нормально. Как обычно. Как всегда. Это должно помочь мне расслабиться, но я наоборот чувствую себя некомфортно, поэтому лгу:
— Нет. Как-то не особо, — ставлю кружку на столешницу, откашливаясь. — Но ты официально свободен. Только Засранца не забудь, он всё ещё спит у мамы в комнате, — напоминаю, и Дилан кивает головой, смотрит на меня с каким-то недоверием:
— У меня дома много еды, — специально проговаривает. — Кажется, в холодильнике оставался черничный пудинг, — усмехается, видя, как я проглатываю голод, борясь с изжогой в животе. Гордо поднимаю голову, изображая из себя глупую девчонку:
— Так иди и ешь свой пудинг, — прозвучало обиженно и как-то по-детски, из-за чего улыбка парня только растет, а это заставляет всё внутри сжаться от приятной вибрации в груди.
— Упираешься, как баран, — Дилан ставит стакан на стол, опираясь на него спиной, и складывает руки на груди, продолжая мучить меня своим взглядом.
— Сам баран, — еще одна обиженная фраза, которую произношу шепотом, поворачиваясь спиной к ОʼБрайену, чтобы помыть кружку, и ворчу. — Стакан дай.
Слышу, как Дилан вздыхает за спиной, берет свой стакан и шагает ко мне, вызывая боль внизу живота. Ноги еле держат меня, когда парень останавливается позади меня, протянув стакан и положив его в раковину, при этом задержав руку под струей холодной воды. Замираю в ожидании. Дилан продолжает стоять, тяжелым вздохом касаясь моей макушки. Молча впитываю легкий аромат одеколона, смешанного с запахом никотина, и буквально борюсь с головокружением, видя, что ОʼБрайен убирает руку, но не отступает, сохраняя столь близкое расстояние, которое сравнимо с моральной пыткой. Приятной пыткой. Не показываю. Продолжаю пытаться мыть кружку, правда, пару раз она выскальзывает из моих рук, но стараюсь держать всё под контролем.
Смешно. Я и контроль.
Руки дрожат, кожа бугриться, покрываясь мурашками, когда Дилан наклоняет голову, сухой рукой касается моей шеи, слегка отодвинув непослушные локоны темных волос. Невольно прикрываю веки, всё тело застыло в напряжении и ожидании последующих действий, а уже от простого предвкушения по моему телу разливается знакомое с некоторых пор тепло. ОʼБрайен пальцами мнет кожу шеи, надавливая, чтобы заставить меня немного наклонить голову в сторону, — и я поддаюсь, даже не пытаясь сопротивляться. Парень спокойно дышит, проводя пальцами по линии плеча к затылку, словно изучает, как это делала я тогда с ним. Он делает это жестче, грубо проникая пальцами в волосы, сдвигает локоны в сторону, чтобы полностью оголить мою шею, после чего я цепляюсь руками за края раковины, чтобы не свалиться на пол, ведь чувствую горячее дыхание, касающееся кожи моего плеча, и невольно приподнимаюсь на носки, сокращая расстояние между нами. Дилан носом касается изгиба моей шеи, тихо, будто надеясь скрыть это, вдыхает аромат кожи. Чувствую, как он нервно сглатывает, втянув воздух через приоткрытые губы. Встает ближе. Плотнее, будто чувствуя себя свободнее, не так сковано, как секунду назад. Всё потому, что я не отталкиваю. Мне, конечно, тяжело мысленно смириться с теми ощущениями, что вызывает любое прикосновение с его стороны, но именно в такие моменты — в моменты нашего контакта — это вовсе не заботит так, как должно. Становится невыносимо жарко от «тесноты», поэтому пытаюсь наклониться вперед, чтобы прекратить соприкасаться спиной с его грудью, но Дилан сжимает пальцами предплечье, заставляя вернуться в былое положение. Приоткрываю глаза, всё-таки желая отвлечься, поэтому тяну руки к стакану, судорожно вздыхая и вновь опираясь на край раковины, сутуля плечи, когда парень прижимает меня к деревянной дверце шкафа под раковиной, а сам опирается руками по обе стороны от меня, продолжая «пытать» своими действиями. Становится невыносимо держаться на ногах. Они вялые, совершенно расслаблены, как и всё мое тело.