Она засучивает рукав рубашки, шипя от боли, когда ткань прошлась по ране. Она видит, что это не просто царапина. Кожа рассечена в двух дюймах выше правого локтя, и она может видеть мясо руки. Кость не видна, и это хорошо, но рана сильно кровоточит. Она знает, что потеря крови будет также способствовать жажде, которая сейчас яростно разгорается, а скоро станет… что? Что за этими пределами? Она не может вспомнить это слово так же, как не может вспомнить, сколько дней человек может прожить без воды.
«Я убила их обоих изнутри этой клетки. Это должно попасть в Книгу рекордов Гиннесса».
Холли избавляется от своей рубашки. Это медленная и болезненная операция, но, наконец, ей это удается. Она завязывает ее вокруг огнестрельной раны — еще одна медленная операция — и затягивает узел зубами. Затем она прислоняется к бетонной стене и начинает ждать.
— Заходит как-то в бар новая миллионерша, — хрипло произносит она, — и заказывает май-тай. Пока бармен готовит его, она слышит, как кто-то говорит: «Ты заслужила эти деньги, Холли. Каждый чертов цент». Она смотрит, а там никого нет. Тогда она слышит голос с другой стороны: «Ты убила их обоих из клетки, ты попала в Книгу рекордов Гиннесса, молодец, ты звезда».
Эмили пошевелилась? Наверняка, нет. Наверняка, это ее воображение. Холли знает, что ей следует заткнуться, что разговоры только усилят ее жаждут, но она должна закончить этот чертов анекдот, даже если ее единственная аудитория — пара мертвых стариков.
— Бармен возвращается, и она говорит: «Я всё время слышу голоса, которые говорят такие милые вещи, в чем дело?» И бармен говорит… он говорит…
Она теряет сознание.
22
В то время как Холли теряет сознание (как раз перед финальной шуткой), Барбара сидит дома в кабинете, который теперь принадлежит Джерому. Она рассматривает распечатку карты, на которой красными точками отмечены исчезновения. Теперь среди них есть та, которую она сама поставила, чтобы отметить исчезновение Хорхе Кастро, произошедшее осенью 2012 года. Барбара поместила эту точку на Ридж-роуд напротив дома Оливии. «Я тебе рассказывала, что видела его незадолго до его исчезновения?» — говорила Оливия. — «Бегущим. Он всегда бегал вечерами, до парка и обратно. Даже в дождь, а тот вечер был дождливый». И добавила: «Больше я его никогда не видела».
Барбара мысленно прокладывает маршрут от Белл-кампуса по Ридж-роуд к парку. К детской площадке в парке. Что, если это произошло там? Там есть парковка, и если там был фургон, подобный тому, что на видеозаписи из магазина с Бонни…
Что-то кольнуло ее. Что-то, связанное с фургоном? С Ридж-роуд? С обоими? Она не знает, хотя уверена, что Датч Спайглас знал бы.
Звонит ее телефон. Это Джером. Он спрашивает ее о последних новостях. Она рассказывает ему о звонках, которые она сделала, и о том, который не сделала — Иззи Джейнс. Он говорит, что она, наверное, правильно не позвонила Иззи. Он говорит, что он уже в Нью-Джерси, но не хочет превышать ограничение скорости более чем на пять миль в час. Барбара не спрашивает его почему — потому что за рулем черный. Он даже не хочет рисковать, разговаривая по мобильному телефону во время движения. Он заехал в зону отдыха, чтобы позвонить ей оттуда, и хочет поскорее отправиться в путь.
Перед тем как он завершит разговор, Барбара вырывает из себя свой худший страх:
— А что, если она мертва, Джей?
Наступает пауза. Она слышит шум автомобильного движения. Затем он говорит:
— Нет, она не мертва. Я бы почувствовал, если бы это было так. Мне пора, Ба. Я буду дома к одиннадцати.
— Я собираюсь прилечь, — говорит Барбара. — Может быть, что-то придет мне в голову. У меня такое чувство, что я знаю больше, чем мне кажется. У тебя когда-нибудь было такое чувство?
— Довольно часто.
Барбара идет в свою комнату и ложится на кровать. Она не надеется заснуть, но, может быть, ей удастся прояснить свои мысли. Она закрывает глаза. Она думает об Оливии и ее многочисленных рассказах. Она вспоминает, как спросила старую поэтессу о знаменитой фотографии, на которой она запечатлена с Богартом перед фонтаном Треви. В частности, о ее широко раскрытых глазах, почти испуганной улыбке. Оливия говорит: «Если я и выглядела испуганной, то только потому, что его рука лежала на моей заднице».
Барбара засыпает.
23
Холли оказывается на застекленной террасе дома престарелых «Роллинг-Хиллз». Здесь нет никого, кроме ее матери и дяди. Они сидят за одним из столов, смотрят трансляцию боулинга по телевизору с большим экраном и пьют из фужеров чай со льдом.