— Но сначала сообщите ближайшим родственникам, — говорит Холли. Почти настаивает.
Иззи успевает ответить раньше Тантлеффа:
— Конечно. Начиная с Пенни Даль.
Джером говорит, и Холли думает, что он, возможно, тоже думает о матери Питера Стайнмана.
— Вы можете хотя бы не упоминать о каннибализме?
Иззи Джейнс прикладывает руки к вискам, словно пытаясь унять головную боль.
— Нет. Будет закрытое заседание присяжных, но это всё равно всплывет. Слишком взрывоопасно держать это в тайне. Родственники должны узнать об этом раньше, чем увидят в чертовом «Инсайд Вью».
Вскоре после этого встреча заканчивается. Холли выжата, как лимон. Она возвращается в личную палату, закрывает дверь, ложится в постель и плачет в подушку, пока не засыпает. Она видит сон, в котором Эмили Харрис прикладывает ствол револьвера Билла к ее лбу и говорит:
— Я зарядила последний патрон, любопытная ты сучка. Ты осталась в дураках.
2
Медсестра — не та, что дала ей валиум, — будит ее в четверть третьего дня и говорит:
— Детектив Джейнс звонила на сестринский пост. Она говорит, что вы ей нужны. — Она протягивает Холли мобильный телефон и дезинфицирующую салфетку.
— Я в церкви при больнице, — говорит Иззи. — Можешь спуститься?
Холли катится на инвалидной коляске к лифту. На втором этаже, следуя указателям, она попадает во внеконфессиональную церковь при больнице «Кайнер Мемориал». Там никого нет, кроме Иззи, которая сидит на скамье в первом ряду. Одной рукой она небрежно держит четки.
Холли останавливается рядом с ней.
— Ты рассказала Пенни?
— Так точно. — Глаза Иззи красные и опухшие.
— Полагаю, всё прошло не очень хорошо?
Иззи поворачивается и бросает на Холли такой несчастный взгляд, что Холли едва может выдержать его. Но она выдерживает. Ей приходится, потому что Иззи сделала ту грязную работу, которую Холли должна была сделать сама.
— Как, черт возьми, по-твоему, всё прошло?
Холли молчит, и через несколько секунд Иззи берет ее за руку.
— Это дело послужило мне уроком, Гибни. Как только начинает казаться, что ты видела худшее, что есть в человеке, жизнь убеждает тебя в обратном. Злу нет конца. Я взяла с собой Стеллу Рэндольф. Я знала, что мне понадобится помощь в этом деле, а она — консультант департамента по психическому здоровью. Она беседует с полицейскими после инцидентов с их участием. И по другим проблемам.
— Ты сказала Пенни, что Бонни мертва, и…?
— А потом я рассказала ей, как Бонни умерла. Что с ней сделали. Я пыталась сгладить углы… подбирать щадящие слова… но она поняла, о чем я говорю. Или чего я недоговариваю. Какое-то время она просто сидела, сжав руки на коленях, и смотрела на меня. Как женщина на очень интересной лекции. Потом она начала орать. Стелла попыталась обнять ее, но Даль оттолкнула ее так сильно, что Стелла споткнулась и упала на пол. Даль начала царапать ей лицо. Если бы ее ногти были длиннее, она разодрала бы ей всё лицо, но она всё равно оставила на щеках большие красные следы. Я обхватила ее медвежьей хваткой, но она продолжала кричать. Наконец, она немного успокоилась, а может, просто выдохлась, но этот крик я запомню на всю жизнь. Одно дело приносить кому-то известие о смерти, я, наверное, делала это два десятка раз, но такое… Холли, как думаешь, они были в сознании, когда их убивали?
— Я не знаю. — И Холли не хочется это знать. — Она говорила что-нибудь обо… мне?
— Да. Что она больше не хочет тебя видеть.
3
Двойной ряд домов выглядит заброшенным под ослепительным полуденным солнцем. Нет никакого движения по потрескавшимся тротуарам. Джером думает, что Сикамор-стрит (на которой не растут сикоморы) похожа на съемочную площадку, которую уже использовали, но еще не разобрали. Старый «Шевроле» Веры Стайнман стоит на том же месте, что и в прошлый раз, а на бампере виднеется надпись «КАК ПОСТУПИЛ БЫ СКУБИ?» Джером хотел бы знать, как лучше поступить и что сказать.
«Может быть», — думает он, — «ее не будет дома». Судя по стоящей машине, она дома, но, насколько он знает, машина не на ходу, а у пьющей матери Питера Стайнмана отобрали права на вождение.
«Мне надо уйти отсюда», — думает он. — «Просто уехать, пока у меня еще есть возможность».
Вместо этого он стучит в дверь. Он уверен в одном: если она не захлопнет дверь перед его носом, он должен будет посмотреть ей прямо в глаза и сказать самую убедительную, самую искреннюю ложь в своей жизни.