— Есть что-нибудь хорошее? — спрашивает Родди Харрис.
— Пока что обычная макулатура. — Эм вздыхает и потирает ноющую поясницу. — Мне начинает казаться, что через еще двадцать лет художественная литература станет утраченным искусством.
Он наклоняется и целует ее седые волосы.
— Держись, детка.
4
Когда Эм спускается по лестнице в полдень 24-го числа, личинки и мухи вновь собираются на куске печени. С отвращением и ужасом она смотрит на них, ползающих по хорошему куску мяса (ну, раньше он был хорошим). У них просто нет права оказаться там так быстро. Вообще им там не место!
Она толкает мясо метлой в сторону прохода. И хотя Эллен выглядит изможденной, с кровоточащими трещинами на губах и цветом лица, как у глины, она вновь блокирует ногой откидную панель.
Эм достает из кармана передника бутылку воды и радуется тому, как на ней останавливается взгляд девушки. А когда её язык высовывается в тщетной попытке смочить пересохшие губы… это так восхитительно.
— Съешь это, Эллен. Смахни букашек и ешь. Тогда я дам тебе воды.
На какой-то момент ей кажется, что упрямая девушка собирается сдаться. Затем она говорит то, что всегда говорила:
— Я веганка.
Ты сучка, вот кто ты. Эмили едва сдерживает себя, чтобы не сказать это вслух. Девушка бесит, а еще этот проклятый радикулит не дает ей спать полночи. Наглая, хитрожопая стерва! ЧЕРНАЯ сучка!
Она опускается на одно колено (с прямой спиной меньше боли) и берет тарелку. Она не может подавить вопль отвращения, когда на её запястье залезает личинка. Не оглядываясь, она несёт тарелку наверх.
Родди сидит за кухонным столом, читает монографию и поедает смесь из сухофруктов и орехов из граненой стеклянной миски. Он поднимает взгляд, снимает очки для чтения и массирует бока носа
— Нет?
— Нет.
— Хорошо. Хочешь, я отнесу ей последний кусок? Я вижу, как сильно у тебя болит спина.
— Всё в порядке. Могу сама. — Эм наклоняет тарелку. Гниющая печень соскальзывает в раковину, издавая мягкий звук. На её предплечье извивается еще одна личинка. Эм прихлопывает ее и выбрасывает вилкой испорченное мясо в мусоропровод, нанося короткие уверенные удары.
— Спокойно, — говорит Родди. — Спокойно, Эм. Мы к этому готовы.
— Но если она не будет есть, значит, придется идти за заменой! А это слишком рано!
— Мы будем предельно осторожны, и мне тяжело видеть тебя такой. Кроме того, у меня есть вариант.
Эм оборачивается к нему.
— Она меня выбешивает.
«Выйти из себя — самое простое, дорогая моя», — думает Родди. — «Ты злишься, и девушка это знает. Она также знает, что твой гнев — единственная месть, на которую она может рассчитывать». Он не говорит ничего из этого, только смотрит на неё теми глазами, которые она всегда любила. Не в силах не любить, даже спустя столько лет. Он встаёт, кладет руку ей на плечи и целует в щеку:
— Моя бедная Эм. Мне жаль, что тебе больно, и мне жаль, что приходится ждать.
Она улыбается ему той улыбкой, которую он всегда любил, не в силах не любить. Даже сейчас, с углубляющимися морщинами вокруг глаз и в уголках рта.
— Всё наладится.
Она включает измельчитель. Он издает голодный скрежет, мало чем отличающийся от звука дробилки в подвале. Затем она достает из холодильника свежий кусок печени.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отнёс его? — спрашивает Родди.
— Уверена.
5
В подвале Эм ставит тарелку с печенью на пол. Позади тарелки она ставит бутылку воды «Дасани». Эллен Краслоу поднимается с матраса и блокирует проход ногой, прежде чем Эм успевает взять метлу. Она снова говорит:
— Я веганка.
— Мы это уже выяснили, — говорит Эм. — Хорошо подумай. Это твой последний шанс.
Эллен смотрит на Эм затравленными, глубоко посаженными глазами… затем улыбается. Ее губы трескаются и кровоточат. Она говорит тихо, без гнева.